Грехи наши тяжкие (сборник) - стр. 38
– Оглох?.. Стоять!
Зря… Зря ты так, Господи…
Остановился. Заискивающе улыбнулся во мрак.
– Вы… мне?..
Омерзительный хриплый смешок, вылупившийся из тьмы, ничего доброго не сулил.
– Тебе-тебе…
Должно быть, там, во мраке, встали со скамьи и двинулись навстречу жертве, поскольку чернота у подъезда зашевелилась – и вдруг со звоном начала разбухать, поглощая поочерёдно семиэтажку, скудно освещённый двор, звёздное небо над головой, а заодно и нравственный закон внутри обмякшего разом Никанора Вдовина.
«Может, оно и к лучшему… – беспомощно успел подумать он, оседая наземь. – Станут бить – ничего не почувствую…»
Будучи приведён в сознание, Никанор обнаружил, что сидит на скамье, что лампочка светит вовсю, а над ним склоняются два относительно молодых человека вполне интеллигентной наружности. Один держал руку на пульсе, другой внимательно смотрел в глаза.
– Вы в порядке?
– Да… – слабо отозвался потерпевший. – А где… эти…
– Какие?
– Понимаете… – сказал он. – На меня хотели напасть…
– Никто на вас не нападал, – хмуро ответил тот, что проверял наличие-отсутствие сердцебиения, и Никанор чуть не вздрогнул, услыхав знакомую хрипотцу. – Вы позволите?
Молодой человек укрепил на запястье Никанора тоненько пискнувший браслет, достал плоский приборчик, включил.
– Однако! – подивился он. – Ничего себе реакция… Вы всегда такой нервный?
Возвращённый к жизни обиделся, снял браслет, вернул.
– Спасибо за помощь! – буркнул он и хотел встать.
– Погодите! – последовал приказ – и Вдовин замер, уразумев, что беды его ещё не кончились.
Молодые люди коротко посовещались.
– Что скажешь? – обратился один к другому.
– Чуткий больно… – уклончиво отозвался тот. – Слишком хорошо – тоже нехорошо…
– На тебя не угодишь! – Хриплый спрятал аппаратуру и снова повернулся к Вдовину. – Тут за углом круглосуточное кафе. Вы не против, если мы зайдём туда и выпьем по чашечке кофе? Понимаете, у нас к вам деловое предложение…
«Сейчас похитят», – ахнуло внутри, и Никанор едва не потерял сознание вторично.
Не похитили. Действительно привели в кафе, однако сердчишко продолжало неистово колотиться. Было от чего. Расположились почему-то не в зальчике, а в чьём-то служебном кабинете, выглядевшем, следует сказать, довольно странно. Вместо плафона с невысокого потолка свешивался беспилотник о четырёх пропеллерах, да и на письменном столе тоже громоздилась какая-то загадочная машинерия. Это в кафе-то!
Пришла снулая девица с подносом, освободила от бумаг стеклянный журнальный столик, расставила чашки, вышла. Хриплоголосый (назвавшийся, кстати, Александром) поднялся и прикрыл за ней дверь поплотнее.
Стало совсем не по себе.
– Да вы пейте, пейте…
Может, отравить хотят? Нетвёрдой рукой Вдовин взял чашку с блюдца, поднёс к губам. Вроде капучино как капучино, среднего достоинства, никаких подозрительных привкусов.
– Часто вообще привязываются? – услышал он сочувственный вопрос.
– Вот… в прошлом месяце…
– И в позапрошлом тоже… – как бы про себя добавил Александр. – А что, если мы обеспечим вам охрану, Никанор Матвеевич?
Вдовин заморгал.
– На какие шиши? – вырвалось у него.
– На казённые, – невозмутимо прозвучало в ответ. – И позвольте перед вами извиниться. Честное слово, мы не думали, что дело дойдёт до обморока… Просто решили подстраховаться, проверить, тот ли вы человек, который нам нужен…