Грехи наши тяжкие - стр. 11

– Ладно, мальчики и девочки, помучились и хватит. Будет Таня.

И все почему-то сразу согласились. Так Таня стала Таней.

Девочка росла крепенькой и здоровой. В восемь месяцев стала на ножки и пошла. Непоседливая – жуть. Глаз да глаз за ней нужен. Белокурая бестия.

– Ну держись, мужики, – говаривал Анатолий, подбрасывая свою красавицу к потолку. Лена сердилась, а Танька заливалась весёлым смехом.

Сидоровы частенько гостили у счастливых родителей, и маленькая Татьяна не слезала с колен Алексея. Лена сердилась.

– Не балуй мне ребёнка!

На что Алексей обычно отвечал:

– Вы родители, вы и воспитывайте, а мне и побаловать можно. Не каждый день видимся.

Никаких памперсов тогда не было, Алексей не раз уходил от Юрьевых обписанный, а Лена с ехидцей замечала:

– Говорила тебе, не балуй ребёнка. Вот и будешь теперь обписанный ходить!

Но Лёшка не обращал на это внимания. Таня была чудо-девка, и все в ней души не чаяли. А уж как Толя её любил – словами не перескажешь. Лена притворно вздыхала и говаривала:

– Кто я теперь? Уж и не знаю. У мужа на первом месте дочка, на втором Сидоров, а я прачка да поди-подай.

Пелёнками и правда была завалена вся ванная и балкон, а стирала и гладила их Лена, казалось, круглые сутки.

Время шло, Таня росла, Юрьевы и Сидоровы дружили. Сын Алексея и Лизы Денис был уже большим и не требовал к себе особого внимания. Учился он неплохо, занимался спортом, почти всё лето проводил в спортивных лагерях, а во время учебного года дома не засиживался. После школы, наспех перекусив, бежал на улицу к ребятам, потом на тренировку. Занимался мало, но учился хорошо, во всяком случае, без троек. Ни Алексей, ни Лиза не докучали ему нотациями, не заставляли сидеть над уроками и были редкими гостями в школе. Они считали, что Денис растёт нормальным парнем – честным, неравнодушным, сильным. Его рассказы о несправедливости и предвзятости некоторых учителей воспринимали с пониманием и не читали длинных нотаций о морали и нравственности. Они знали, что всё, о чём Денис рассказывает, бывает. И не только в школе. «Проза жизни» – так они это называли и готовили сына к взрослой жизни без иллюзий и приукрашивания действительности. Страна катилась к перестройке, и Денис уже видел явные противоречия между тем, что говорилось в школе, и тем, что было на самом деле. С детской прямотой и принципиальностью он задавал порой такие вопросы Алексею, что нередко ставил его в тупик – как отвечать? Уже всё или почти всё кругом было ложь и обман. Вот и найди здесь такую серединку, такой ответ, чтобы сын и честный был, и рос патриотом своей страны, а не за бугор с малолетства глядеть начал.

Трудно было, ох трудно. Денис нажимал на родителей.

– Вот если страна наша такая хорошая и всё в ней самое лучшее, что же вы с мамой только иностранные шмотки носите?

Простой вопрос, а попробуй ответь правильно! Частенько приходилось юлить и отвечать, что, мол, подрастёшь – узнаешь, а пока учись хорошо.

Иногда после посиделок с Юрьевыми на кухне и кухонной болтовни Денис с серьёзным видом говорил Алексею:

– Пап, по-моему, тебе надо выйти из партии, зачем тебе такая партия?

– Зачем? Попробуй выйди!

Это теперь легко рассуждать. А тогда? Семью-то кормить надо! Приходилось отшучиваться:

– Вот когда ты войдёшь, я выйду.