Грех юности моей - стр. 24
Но, когда дежурная тётя Катя, стала замыкать входную дверь, Сёмка занервничал.
– Подождите ещё немного, попросил он её. – Вера сейчас должна вернуться.
– А где её носит? – обеспокоенно произнесла тётя Катя. – Уже ведь поздно. Мне надо доложить, что она до сих пор отсутствует.
– Нет, нет, – умоляюще посмотрел на дежурную Сёмка, – не говорите пока никому. Она сейчас придёт.
– Ну, не знаю… Мне же, если что, потом достанется.
– Пожалуйста, тёть Катя, вы же Веру знаете…
– Ну, да, – согласно кивнула пожилая, худенькая женщина, приветливо посмотрев на Сёмку, – она девочка хорошая. Ещё никогда не подводила.
– Ну, вот, – довольно протянул Сёмка.
– Хорошо, – сдалась тётя Катя, – подожду ещё пол часика. Но, а потом буду сообщать.
– Вот спасибо. Вернётся она сейчас, – благодарно произнёс Сёмка, хотя и сам был не уверен в своих словах.
Обеспокоенно смотря на входную дверь, он начал нервно ходить из стороны в сторону.
– Только не маячь мне тут перед глазами, – недовольно хмыкнула тётя Катя. – Садись, вон, давай, – указала она Сёмке на стул рядом с собой.
– Да нет, я постою, – нервно отмахнулся он.
– Садись, садись, – требовательно произнесла тётя Катя. – А то у меня от тебя уже в глазах рябит.
Сёмка послушно сел на указанное ему место, снова кинув озабоченный взгляд на дверь.
Тётя Катя, заметив, что парень переживает, решила его немного отвлечь.
– Ну, Сёмка, рассказывай, давай… – интригующе произнесла она.
– О чём? – не понял тот.
– О себе. Почему сюда попал. Когда мать последний раз навещала. Я что-то её давно не видела. Поначалу, помнится, она приходила пару раз.
– Да когда это было, – незначаще отмахнулся Сёмка. – Я уже о ней и не вспоминаю.
– А вот и зря. Она ведь твоя мать. За что тебя у неё забрали? – с искренним интересом посмотрела на Сёмку тётя Катя.
– За пьянку, – с презрением ухмыльнулся тот. – Ей её хахари-алкаши были дороже, чем я. Я только её слюни должен был жевать, когда они её бросали. Плакалась мне… Фу, как противно было, – брезгливо передёрнулся он.
– Но, но, но, – пожурила его тётя Катя, – ты брось мать судить. Мать, она хоть какая мать. Матерей не выбирают.
– Да какая же она мне мать, если она обо мне не заботится, – зло бросил Сёмка. – Я из-за неё должен в этом детдоме гнить.
– Но она ведь тебя посещала первое время?
– Да, но я ей запретил. Приходила всегда пьяной. Только позорила меня.
Тётя Катя тяжело вздохнула:
– Ты, Сёмочка, не суди так легко людей. Тем более, мать. Ты знаешь, родной, – тепло посмотрела она на него, – жизнь очень тяжелая штука. В ней ведь не только белое и чёрное. Она, милок, очень уж разноцветная. Ты это поймёшь, когда начнёшь жить самостоятельно. И поверь, тебе часто придётся делать то, что тебе будет казаться неправильным. Твоей матери, может, тоже не нравится та жизнь, которой она живёт.
– Так пусть пить бросает, – сердито бросил Сёмка.
– Поверь, это не так легко. Она, думаешь, сама не страдает. Думаешь, она не переживает, что её единственный сын отказался от неё.
– Если бы переживала, то постаралась бы измениться…
– Ой… молодёжь, молодёжь, – обречённо протянула тётя Катя, – как у вас всё легко. Жизни вы просто ещё не знаете. Ну, ничего, Сёмочка, со временем ты, может, всё ещё и поймёшь. – Она посмотрела ему прямо в глаза и назидательно произнесла: – Я тебя только об одном попрошу, родной. Ты посмотри на свои отношения с матерью с совершенно другой стороны. Подумай над тем, что ты, может, ей очень нужен. Ты, тая в себе обиду, думаешь только о себе, о том, что мать о тебе не заботится. А ведь и о ней кроме тебя некому позаботиться. Ведь и у неё на этом свете кроме тебя никого нет.