Гражданская война в Испании 1936–1939 - стр. 75
Независимо от того, действительно ли Компанис произнес эти слова, Асанья позднее назвал их частью заговора против Испанского государства. Но каталонский президент был реалистом: официальные республиканские силы в Барселоне насчитывали 5 тысяч человек военизированных формирований, а как показали события в других местах, полагаться только на них было очень опасно. Регулярной армии в Барселоне больше не существовало, потому что большинство мятежных офицеров были перебиты, а солдаты разбежались по домам или вступили в рабочую милицию. Винтовки из казарм Сант-Андреу и из других арсеналов попали к анархистам, имевшим теперь 40 тысяч стволов, розданных 400 тысячам их единомышленников в Барселоне и окрестностях. Со стороны Компаниса было бы безумием напасть на них в момент их наибольшей силы и популярности. Анархисты также были его лучшими союзниками в противодействии возвращения власти к мадридскому правительству. Компанис описывал положение сухо: «Преданные обыкновенными стражами законности и порядка, мы обратились за защитой к пролетариату».
Каталонский президент поставил анархистов перед принципиальной дилеммой, которую сформулировал Гарсиа Оливер[263]: «Либертарный коммунизм, равносильный анархистской диктатуре, или демократия, означающая коллаборационизм»[264]. Навязывание анархистского социального и экономического самоуправления остальному населению выглядело скорее предательством либертарных идеалов, чем сотрудничеством с политическими партиями. Абад де Сантильян говорил, что они не верят в любую форму диктатуры, включая собственную[265].
На своей конференции в Сарагосе всего за несколько недель до этого анархисты подтвердили, что любой политической философии нужно позволить развить наиболее подходящую для нее форму общественного сосуществования. Это означало работу бок о бок с другими политическими организациями при уважении различия во взглядах друг друга. Этот подход при всей своей искренности был упрощением, так как сама идея рабочего контроля и самоуправления была совершенно неприемлема как для либеральных республиканцев, так и для коммунистов. Обе эти группы в свое время будут одерживать верх, сначала принудив анархистов отказаться от многих их принципов, а потом оттеснив их от властных постов[266].
Даже если бы анархистам, сидевшим в богатом кабинете каталонского президента, предложили ключи от королевства и заодно спросили их, как они видят будущее, они все равно оказались бы перед очень непростым выбором. В их силах было одним махом превратить Каталонию и Арагон в независимое псевдогосударство, но это создавало опасность страшного столкновения в критический момент с социалистами и коммунистами. К тому же правительство в Мадриде контролировало золотой запас, и бойкот со стороны остального населения Испании и иностранных компаний мог в кратчайший срок погубить каталонскую экономику.
И все же больше всего на решение анархистов повлияла необходимость единства в борьбе с военным мятежом и забота о своих товарищах в остальной Испании. Требования солидарности пересилили прочие соображения. Нельзя было оставлять товарищей в меньшинстве – их раздавили бы марксисты.
Поэтому либертарные вожаки предложили другим партиям разделить с ними контроль над Каталонией. По их рекомендации 21 июля был создан Центральный комитет антифашистской милиции, большинство в котором осталось за либертарианцами – однако они обещали признавать права меньшинств и заняли только пять должностей из пятнадцати. При этом они наивно надеялись, что в других областях республиканской Испании, где они были в меньшинстве, с ними поступят так же