Гражданин начальник - стр. 52
– А, Паша, – без подъема проговорила женщина. – Здравствуй, Паша. Жив?
– Местами, – у Пафнутьева сразу изменилось настроение. Шаловливые слова, которые уже плясали на кончике языка, исчезли, уступив место усталым и раздраженным.
– А вообще, что нового? – женщина явно тяготилась разговором.
– Самая большая новость в моей жизни – это то, что я вот собрался позвонить тебе. Неплохая новость, а? – Пафнутьев сделал попытку придать разговору хоть какой-то смысл.
– Долго собирался.
– Ждал, что ты позвонишь…
– Некогда, Паша.
– Дела? – участливо спросил Пафнутьев, уже жалея, что затеял этот разговор.
– Да… Сама удивляюсь, куда уходит время.
– Давай встретимся, и я подробно, со знанием всех обстоятельств, объясню, куда уходит время. Твое, мое…
– Сегодня не получится, Паша, – произнесла женщина, не потрудившись придать голосу хоть какое-то сожаление.
– Экзамены? – подсказал Пафнутьев.
– Не только… Подруга заболела, надо навестить… Дома полный кавардак… Все собиралась за уборку взяться…
– Гостей ждешь?
– Да какие гости, – небрежно сказала Таня, и Пафнутьев улыбнулся своему печальному знанию человеческих слабостей.
– Ох, Таня, Таня, – вздохнул он непритворно, – ты даже не представляешь, с каким страшным человеком разговариваешь. А если я скажу, что еще неделю назад приставил к тебе одного толкового оперативника, который не спускал с тебя глаз ни днем, ни ночью? Теперь я могу сказать, чем заболела подруга, какие тебя ждут экзамены и сколько они еще будут продолжаться. Могу сказать, почему у тебя кавардак в доме, какие подарки кому подарила, что вручили тебе и за какие заслуги… Кто посетил тебя и кого посетила ты…
– Слушай, неужели в самом деле приставил?! – ужаснулась Таня. – Это ведь… Это незаконно!
– Очень даже законно. К нам прибыли на практику двое ребят… Надо же их на чем-то проверить. Одного я приставил к тебе, поскольку всегда могу оценить достоверность добытых сведений.
– Паша, это нечестно! – жалобно проговорила Таня.
– Если ты будешь и дальше вести себя со мной вот так безжалостно, – жестко проговорил Пафнутьев, – я его попросту посажу.
– За что?
– А почему ты не спрашиваешь, кого я собираюсь посадить? Эх, Таня, не любишь ты меня, не жалеешь!
– Ну почему же… Я очень тебя люблю.
– Когда говорят, что люблю очень, это значит, что не любят совсем. Мне не нужно, чтобы ты меня любила очень. Очень – никто никого не любит. Все проще: или любят, или нет.
– Опять ты за свои следовательские штучки…
– Я говорю только о любви.
– За что ты к нему прицепился?
– Ну… Прицепился я больше к тебе… А за что его сажать… У него три пары джинсов. – Конечно, Пафнутьев не знал, сколько штанов у нового поклонника Тани, но он знал Таню.
– Это преступление?!
– Чтобы иметь три пары джинсов, надо совершить не одно преступление. Такова жизнь. Давно его знаешь?
– Месяца два…
– О, так у вас все впереди!
– Не все.
– Даже так, – упавшим голосом обронил Пафнутьев. – Даже так… Ну ладно, приятно было с тобой поговорить. Если что – звони. Всегда рад, как говорится.
– Зашел бы как-нибудь, Паша!
– Зайду. Обязательно. Как пригласишь, так и зайду.
– Приходи сейчас, – произнесла Таня несколько вымученно.
– Что же это получается – запугал бедную девочку, нагнал страху и, воспользовавшись ее беспомощным состоянием, в дом проник… Нет уж! В другой раз. Но предупреждаю – я страшный человек. А в гневе даже неистовый. Все. Целую.