Грани игры. Исповедь - стр. 15
– На этот раз мы точно разводимся!.. – тихо заявила я.
– Я не отпущу тебя! – выдохнул он.
– Отпустишь, если любишь, как бы банально это не звучало.
– Ты останешься моей женой!
– Потому что ты так хочешь? А про мои чувства ты забыл? – с негодованием произнесла я и посмотрела на него: – Ты не представляешь, как мне больно!
– Мы переживем это! – он с надеждой посмотрел на меня, убирая лед.
– Мы ни хрена не переживем это. Ты соврал мне, и у вас с Миленой будет ребенок, – отрицательно качала я головой. – А самое омерзительное, что ты развлекался с ней в номере рядом, совсем как Влад!
– Прости. Я знаю, что должен был признаться сразу, но я так боялся тебя потерять. Я готов заслужить твоё прощение и доверие любой ценой. Все будет хорошо! Но для начала нужно удостовериться, что отец именно я.
– Будешь папашей выходного дня?! – усмехнулась я.
– Тебя не должно это заботить, я уверен, что мы разберемся с Миленой.
– У тебя все так просто… А что мне прикажешь делать с твоим очередным враньем?
– Если любишь, то простишь, как бы банально это не звучало.
– На днях я подам документы на развод.
– Ты не сделаешь этого.
– Игорь, все! Мы разводимся! Я не могу больше терпеть твое вранье, извини! – с горечью в голосе произнесла я.
– Я люблю тебя! – сладкий шепот ловит мой слух.
– Я тоже, но этого, как оказалось, мало, – с сожалением ответила я и поднялась. – Больше не ищи со мной встреч, мне очень больно тебя видеть, – со слезами на глазах прошептала я.
– Пожалуйста, – поймала его извиняющийся взгляд, – давай успокоимся и все обсудим…– Он тоже поднялся и хотел прикоснуться к лицу, но я отстранилась.
Я собралась с мыслями и твердо ответила:
– Нет, наша история закончится восьмого июня, как и прописано в брачном контракте.
С каждым шагом я отдалялась от него, и это заставляло мое сердце стучать сильнее. Я растворялась и задыхалась от любви к нему, и, возможно, в будущем я бы смогла проигнорировать наши родственные связи и поверить, что с Миленой в ту ночь не было близости. Я бы не допустила нашего развода, а тем более их свадьбы. Но теперь это все бессмысленно. Он станет отцом.
ИГОРЬ
Пока я провожал жену взглядом, спустился Матвей и прошел к выходу на другой край гостиной. Я сходил на кухню, выкинул окровавленный лед в мусорное ведро, прихватил со стола две бутылки виски и направился за ним.
Игнатьев сидел в кресле перед камином в летнем домике, пил водку прямо из бутылки и безжизненно смотрел на разгорающийся огонь. Я поставил виски на стол, опустился в кресло рядом и тоже отрешенно смотрел на пламя. Мы молчали, оба погруженные в свои мысли и боль. Время словно застыло…
– Извини. Поэтому я и не хотел тебе говорить про ту ночь в Питере, чтобы не разрушить твои чувства, – сказал я едва слышно, обрывая тишину.
Я взял бутылку виски, откупорил и сделал глоток.
Матвей медленно перевел пустой взгляд с камина на меня.
– Извини? – с затаённой обидой усмехнулся он. – Ты не обо мне беспокоился, а о себе. Ты не хотел, чтобы Вика узнала. Хватит лгать.
Матвей встал, подошел к комоду в углу и вытащил маленькую черную коробку. Присел обратно, поставил ее на колени и небрежно скинул крышку на пол. Игнатьев смотрел внутрь коробки как пират на сундук с сокровищами. Он не спеша вытащил фотографию.
– Знаешь, этой фотографии двадцать лет, – он развернул ее и показал мне. На ней улыбалась восьмилетняя Милена в розовом платье. – Столько же я люблю ее. – Задумавшись он поправил себя: – любил, – смял фотографию в комок и бросил в камин. Она мгновенно превратилась в пепел.