Гранатовое зернышко - стр. 10
- Да, Дамирсабирыч…
- Что это было? – Дамир приблизился к столу, уперся в него руками, сверля взглядом довольнейшую Амину.
- Это были переговоры. Как вы и хотели, у нас получилось малой кровью сэкономить и сохранить для себя артиста. Мы молодцы, Дамирсабирыч, - Амина подмигнула начальнику, расплылась в еще более широкой улыбке, ну а ножка все продолжала рьяно помахивать под столом.
- А сказано тебе что было? Сидеть. Молча. – дважды впечатал кулак в стол, не то, чтобы ударил – но будто весу словам придал.
Но подействовало это на Амину неожиданно отрезвляюще. Играться перехотелось.
- А давай начистоту, Дамир, - и обратилась она к нему впервые по имени и на ты. Раньше выкала, но максимально издевательски – каждый раз, будто иронизируя относительно его напыщенности. – Дай. Мне. Спокойно. Работать.
- Конкретизируй… - как ни странно, тут же отказывать или взрываться мужчина не стал.
- А сам не понимаешь?
- Жду пояснений.
Идти на поводу и жаловаться ему же на него же не очень-то и хотелось, но раз уж выпал такой шанс – нужно было пользоваться.
- Ты считаешь меня дурой, - лицо Дамира не изменилось – он просто стоял напротив, упираясь в стол и пристально глядя в черные глаза девушки. – Не понимаешь, почему Глеб дал мне хоть какие-то преференции по сравнению с другими танцовщицами. По-твоему, пляши я на подиуме ночами, а днями не мусоль тебе глаза – было бы куда лучше. Может, тебя еще и какие-то мои личные качества раздражают, может, на бывшую похожа, которая бросила… Или на несостоявшуюся – которая не дала. Я уж не знаю. Но я ж баба, мы ж лучше в эмпатии, чем вы – черствые мужланы. То, что при моем появлении, и даже, скорей всего, при одной мысли обо мне, тебя коробит – я вижу. И лучший выход из этой ситуации, по-твоему, - меня уволить, но лучше, чтоб я сама ушла. Сдалась и ушла. Но знай, Мир, - и так Амина обратилась тоже впервые. Спокойно, без издевки в голосе, серьезно. Мужчине даже показалось, что от такого обращения по телу будто током прошибло. Захотелось, чтоб повторила. – Я из Бабочки не уйду. Воспринимай это как данность. Ты можешь устраивать любые козни, можешь кричать столько, сколько хочешь, но если владелец меня отсюда не вышвырнет, погоняя шваброй, я буду продолжать проводить в этом захудалом темном здании по шестнадцать часов в день.
- Почему, Амине? – он слушал ее внимательно. Она же говорила так спокойно, уверенно и правдиво, что злиться на нее и вновь беситься было практически нереально. Впервые, наверное, и не хотелось.
- Что почему? – даже не обозлилась в очередной раз на неугодное обращение. Да он и не специально так окликнул – само на язык легло, в мозгу плотно застолбилось именно за этой черноглазой птицей с острым языком и жутким характером. – Почему я так держусь за Баттерфляй?
- Да.
- Я же говорила уже, кажется. Это мой дом…
- А как это захудалое темное здание стало твоим домом, Амине-ханым*? – этот их диалог разительно отличался от всего предыдущего общения. Во взгляде Мира читалось неподдельное любопытство, причем не пустое – видно было, что он боится не получить ответ, боится одновременно и залезть на запретную территорию, где ракушка захлопнется, больно стукнув по любопытному носу, и не узнать то, что его почему-то так интересует. Амина смотрела в ответ спокойно, немного отрешенно и решительно. Больше не болтала ногой. Ей не хотелось игривости и игр. Хотелось правды, спокойствия, однозначности и профессионализма.