Грань реальности - стр. 24
В последний месяц учебного года со мной произошло самое волшебное, самое сказочное событие в моей жизни. Оно изменило все, стало ключевым в моей судьбе. Его можно считать исходной точкой, от которой начал строиться график взлетов и падений. Я влюбилась! Влюбилась так, как влюбляются только в семнадцать лет. Слепо, беспричинно и бескорыстно. Любовь в жизни женщины всегда была и будет ключевым звеном нашего существования. Как бы мы ни стремились к независимости, какими бы умными и талантливыми ни казались, как бы ни доказывали себе и всем вокруг, что мы целые и нет никаких половинок, что мы способны быть счастливыми сами по себе, но в жизни каждой из нас хоть раз появлялся тот, ради кого мы готовы жертвовать всем: свободой, карьерой, будущим. Бросить все и бежать за ним без оглядки. Мы женщины, должно быть, это заложено у нас на каком-то генетическом уровне. Это исключительно женская жертвенность. Даже опытные и умные женщины попадают в эту ловушку, что уж говорить обо мне, юном, не видевшем жизни создании.
Саша был особенным. Читающий эту историю, не улыбайся. Я понимаю, что так начинается история любви каждой девушки. Да, он стал моим особенным. «В чем это проявлялось?» – спросите вы. И я отвечу, что это не проявляется. Это чувствуется. В каждом взгляде, в каждой улыбке, в том, как электризуется воздух вокруг меня, если он рядом. Это судьба! Высокопарно? Нет! Мы действительно стали друг для друга судьбой.
Нас познакомила моя университетская приятельница Вероника. Он был ее братом. Окончил третий курс инженерного. Красивый, умный, интеллигентный, из хорошей семьи. Отец после распада Союза занял высокую должность в Комитете приватизации госимущества. В тот период коррупция вовсю набирала обороты, и такая должность предполагала взятки, много взяток. Мама Саши работала в сфере культуры, директором ГДК. В девяносто первом году большая часть людей не жили, а выживали в непростых условиях. Мы с мамой не стали исключением. Зарплата учителя маленькая, платили ее нерегулярно. Плюс моя копеечная стипендия в университете. До сих пор не понимаю, чем я сумела привлечь внимание Саши. Тихая, скромная, одетая в поношенное старомодное тряпье.
Саша же жил в другом, незнакомом мне мире. Каждый год он с семьей ездил на море. Море… Я никогда не бывала на море. Да и вообще не покидала границ города. Саша рассказывал, какое оно красивое; как волны, взбитые в белую пену, накатывают на берег и так же быстро отступают назад; как здорово ночью лежать на нагретом дневным солнцем песке и смотреть на звезды. Маленькие яркие огоньки на небе. У нас в городе никогда не бывает таких красивых звезд и такого чистого неба. Он говорил и говорил, опьяняя меня звуками своего голоса и баюкая рассказами о сказочных мирах, таких далеких и недоступных для меня.
Саша отлично говорил по-английски и даже наизусть читал мне Шекспира в оригинале. Он говорил, что после учебы обязательно уедет жить в Штаты, ведь там совсем другие перспективы и возможности. В Америке каждый может быть тем, кем захочет, и жить без оглядки на окружающих. Их демократия отличается от нашей. Он фантазировал, как может сложиться его жизнь в свободной Америке, а я слышала «наша жизнь». Извечный женский самообман. Я часто бывала в доме у Саши, его семья относилась ко мне благосклонно – так мне казалось, по крайней мере. У них была большая шикарная квартира с высокими потолками. Вся обстановка кардинально отличалась от моего собственного дома. Вместо видавшей виды, хоть и добротной, финской стенки, добытой мамой с большим трудом, – изысканная мебель, какую я и не видывала прежде, дорогие сервизы, картины в позолоченных рамах, импортная техника. Для меня это казалось окном в будущее.