Грань безумия - стр. 16

Смотрю в окно самолета, где прямо под нами находятся облака и простирается бескрайний океан, слышу разговор отца, сидящего в кресле напротив.

– … да, мы продадим ту часть активов.

Украдкой смотрю уже на отца. Лицо сосредоточенное, в морщинах залегла глубокая задумчивость. Он говорит тихо, но уверенно, будто принимает решение, которое давно обдумывал. В голосе нет ни тени сожаления, только деловая расчетливость. Отец продолжает обсуждать детали сделки, условия оплаты, сроки.

Взглянул на часы, понимая, что мы приземлимся уже через несколько часов.

К нам вышла стюардесса, едва старше меня, что принесла бокал с шампанским моему отцу, а мне стакан с самой обычной водой.

Когда она подошла к моему месту и судорожно сглотнула, то попыталась незаметно кинуть взгляд в мою сторону и наклонившись специально так, чтобы продемонстрировать третий размер груди.

Удивительно, как внешность влияет на людей. А в совокупности с деньгами, каждая вторая готова выпрыгнуть из своих трусов и сказать "пожалуйста", чтобы её отымели здесь и сейчас.

Сейчас я выгляжу несколько старше своего возраста. Пару лет назад эта девушка даже не взглянула бы в мою сторону, встретив где-нибудь на улице. Возможно, узнай, она мою фамилию, то тогда бы изменила свое мнение, но все равно… Я уже представил себе её лицо, полное отвращения и попытку исправить ситуацию.

Я отпил воды, стараясь не смотреть в сторону отца и его демонстративного потребления роскоши. Он, кажется, совсем не замечает этой наигранной заинтересованности, поглощенный своими деловыми переговорами. Или же просто привык.

Раньше во мне видели мальчишку, наследника огромного состояние, а сейчас ещё и потенциального спонсора, выгодную партию.

Отец закончил разговор и взглянул на меня, отпивая шампанское и приподнимая одну из бровей.

Седина в его волосах напоминает о том, что с каждым годом он не молодеет, взгляд острый и цепкий, который по-прежнему излучают властность и проницательность.

– Готов вернуться?

Готов ли я вернуться в родной город отца? Туда, куда он привез меня ребенком и сказал, что отныне мы будем жить, как обычные люди. Где он не собирался вмешиваться в мою жизнь, хотел, чтобы я сам научился разбираться с проблемами.

Кто-то может не понять методов его воспитания, ведь если у детей возникают проблемы, то вмешиваются обычно их родители, но он так не поступал. Только в крайнем случае, когда я находился на грани и из-за чего впоследствии и уехал, вернее, меня перевезли.

– Да, – отвечаю ему и, всё ещё погружённый в размышления, перевожу взгляд на шрам на внутренней стороне правой ладони, легко касаясь его пальцами.

Я никогда не знал свою мать. Похоже, отцу просто нужен был наследник, поэтому он даже брак не заключил с ней.

С самых ранних лет моим обучением и воспитанием занималась целая группа людей. После меня зачислили в частную школу, с такими же богатыми отпрысками своих родителей, где надо мной издевались в силу моих некоторых особенностей. Там я учился до девяти лет, после отец забрал меня, и мы переехали в Норт-Лэнд, где я поступил в самую обычную школу.

Не знаю, возможно, Феликс Максвелл считал, что фамилия и состояние убережет меня от издевательств и насмешек тех, кого он считал бедными, но этого не случилось. Детям всё равно на деньги. До определенного возраста они даже не понимают, что и как. И если ты кому-то не понравился, то тебя сожрут живьем.