Графиня - стр. 3
Я слушала, как завороженная, и думала, что так будет всегда. Всегда будет дядя Ревва; пахнущая сдобой и ванилью тётя; мама, читающая мне любимые книги Маршака и Андерсена; отец, достающий шахматную доску для интеллектуального сражения с Львом Петровичем; прекрасная страна «Литература» и идеал романтического героя в облике благородного Оленя.
Но Время тикало на настенных ходиках, отсчитывая секунды, минуты и часы, собирая за новогодним столом родных и отбивая боем Курантов несущиеся с огромной скоростью года.
И вот, середина осени, вторая половина двухтысячных. Идёт мелкий холодный дождь. Мне уже не двадцать пять и, даже, не тридцать пять лет. Розовый защитный кокон беззаботного детства давно разбит. Я шагаю по мокрому, серому асфальту в надежде не подхватить грипп.
Оптимизм не покидал. Я пыталась изо всех сил верить в добро. Встречалась с друзьями, устраивала всем праздники, дарила подарки, придумывала мероприятия, несущие позитив и радость окружающим. Но Судьба, выглядывала из-за поворота не в лучшем своем обличии.
Устало шаркая в промокших ботинках по лужам, я ощущала её холодное безразличие к моим бесконечным потерям и неудачам. Казалось, что ей доставляло удовольствие бросать в меня новые и новые булыжники испытаний и собирать потом последние кусочки розовых осколков сияющего когда-то радужными огоньками защитного кокона.
Когда Судьба в первый раз поставила мне «под ножку», я ещё была полна сил и не придавала значения её далеко идущим намерениям. Я и понятия не имела, что моя собственная Судьба может мне изменить.
Из всего, что произошло за последние семь лет между мной и Васей, я сделала вывод, что всегда приходится выбирать. Даже тогда, когда совсем не хочется, и, что парадоксально, когда от тебя вообще ничего не зависит.
Детские воспоминания о Герое романа, будоражили воображение много лет, представляя его непременное сходство с идолом в виде гипсового благородного Оленя, гордо смотрящего с высока в далекое светлое Будущее.
Моя очередная попытка: найти идеального мужчину, не увенчалась успехом. Василий не тянул на Героя, несмотря на великолепные внешние данные. Он был высоким шатеном атлетического телосложения, с длинными ногами, седеющими висками и пронзительным взглядом, как у больной собаки. Однако, меня всегда поражала его серая мешковатость и обреченная опустошенность. Наши пути разошлись. Мы выбрали разные дороги. Я выбрала дорогу свободы, он – дорогу долга. И нам друг друга не понять.
За время нашего романа я докатилась до психотерапевта. Ну, и неудивительно, Вася был женат. И психотерапевт тоже был женат. Поэтому, на приёме доктор меня очень квалифицированно проконсультировал, сообщив, что ждать нечего.
–Идите, – говорит, – поищите кого-нибудь Другого.
– А как же любовь? Как же семь лет роковой страсти? – наивно спрашивала я.
Но, доктор был мужчиной здравомыслящим и хорошо обученным. Поэтому понятие «любовь» для него было термином обыденным, не более, чем для механика болт или гайка. Доктор чётко определил, что голову мне надо бы полечить, прописал полвагона пилюль и выставил меня за дверь с диагнозом – «комплекс неполноценности».
Оптимизм по-прежнему не покидал, я надеялась, что моего природного благоразумия и терпения хватит на перекрашивание серого и вялого Василия хотя бы в васильковый цвет, однако, с основательно прилипшим ко мне комплексом неполноценности ваять из рассыпающейся глины недосягаемый идеал оказалось невозможно. Это было третьим ударом и метким попаданием изменившей мне Судьбы в остатки слегка ещё нависавшего надо мной розового купола, последние стеклышки которого были скинуты ею в мерцающую вечерними огнями дрейфующих яхт морскую волну романтического острова Искья, запечатлевшего на фото два, стоящих ещё рядом, бокала красного и белого вина.