Графъ - стр. 32
Но он уснул, убаюканный тёплыми волнами ее запаха, разомлевший в облаке ее дыхания. Человек с атрофированной совестью, уставший и свободный от внутренних противоречий, нырнул в безмятежный сон. Насколько безнравственным было завалиться в койку к девочке после шлюх он подумать не успел. Тем более, что в конечном итоге, это представление нашло своего зрителя. Да и цель оправдывала средства. Ибо от женщины, которой он так привлекательно неинтересен отказаться невозможно...
Утро для Глеба началось, как обычно. Он удостоверился в том, что этот день есть на чем вертеть и открыл левый глаз. Обнаружил свой нос между чьими-то трогательными лопатками. Вдохнул.
Барбариска.
Спина, в которую он уткнулся смотреть сны, пахла барбариской. Любимая в детстве сладость. Потом жизнь с какими только десертами не знакомила - ни один не запомнился. А карамель эта просочилась в ДНК специально, чтобы вызывать приятную ностальгию. В интернате она была своеобразной валютой, пока лакомство не вытеснили вредные привычки.
Рот заполнился слюнной. В нем отчётливо ощущался кисло-сладкий вкус голодного детства. Глеб подполз ближе, окунулся в мягкий тёплый шёлк волос, порылся в нем носом, как ёж в ароматной листве. Очень захотелось начать вертеть день с девчонки. Тем более, что вЕртел стоял в полной боевой готовности. Ущипнул губами маленькое ушко - не удержался. Замер. Показалось, что девочка шевельнулась и насторожилась. Ещё ущипнул, уже смелее. Ощущал себя при этом подростом, у которого исполнилась мечта - потискать настоящую девчонку, пока та спит. Нравилась ему беззащитность. Нравилось брать, не спрашивая. Очень хотелось взять и защитить.
В связи с этим, решил, что не будет лишним, провести языком от уха до плеча, вдоль сонной артерии. И слегка прикусить кожу у ключицы.
Девчонка всхлипнула и открыла глаза. Помахала ресницами и когда все поняла, резко дёрнула бёдрами вперёд, будто в попу ужаленная. Хотя он и пальцем ничего и нигде ещё не трогал.
- Отвали от меня, суккуб! - прошипела кобра.
- Инкуб, тогда уж, - поправил Глеб и двинул следом за ней, как привязанный.
- Не важно, один чёрт! - она выдернула плечо из его зубов и снова попробовала отползти. - Не трогай меня, ты не понял?
- Ты просила пальцами не трогать. Про губы, зубы и прочие органы ты ничего не говорила.
Отползать дальше было некуда - кровать закончилась. Сейчас или исполнит опять что-нибудь или соскочит. Глеб не дал ей сделать ни того, ни другого. Схватил руками поверх одеяла, скатал в шаурму и сел сверху. Начинка хлопала глазами и бессовестно водила ими по голому торсу Глеба.
- Нравится? - он подмигнул и пояснил: - Спорт, секс не реже трёх раз в неделю, свежий воздух.
Зажглась, раскалилась. Даже через одеяло яйца запекло. Девчонка завозилась, без особой надежды, правда, скорее кокетливо. «Выёживается!» - понял Глеб.
- Слушай, я что-то не помню, чтобы подавала резюме в твой бордель! - тёмные брови свела и надула губы. Ей шёл гнев почти так же, как красная помада, как чулки в сетку.
- А я помню, ты на кухне изъявляла желание отработать? Вместо этого валяешься целый день, бесплатно ешь, пьёшь, безобразничаешь...
Опять задрыгалась. Глебу нравилась эта игра. Знает ведь, что без шансов, но все равно брыкается, создаёт волнение, манит подмять под себя сильнее, подчинить. Поэтому он увереннее сдавил кулёк бёдрами. Хорошо зафиксированные барышни очень покладисты в любви. Он хотел поцеловать, но в голубых ее омутах вспыхнула готовность ещё раз применить острые зубы.