Градус любви или любовь по шкале Лайкерта - стр. 23
Давид Аронович, был сыном известного ювелира – Арона Залмоновича Рубинова, эмигрировавшего в Израиль в середине 70-х, в составе общины так называемых «бухарских евреев» – евреев средней Азии. Сыну тогда было около десяти. Маленький Давид часами мог сидеть в мастерской отца и с любопытством рассматривать инструменты ювелира. Все эти: лобзики, молотки и пилки; пинцеты, зажимы, совки, плашки и метчики; флацанки, шаберы и развёртки… привлекали его больше солдатиков и деревянных машинок. Но интереснее всего ему была оптика: микроскоп, лупы и бинокулярные очки со сменными линзами. Камни стали его страстью и поначалу привлекали все: драгоценные, полудрагоценные и даже поделочные. Но со временем Давид всё больше отдавал предпочтение драгоценным камням, и получал одобрительные взгляды от отца. Алмазы, рубины, изумруды, сапфиры, реже – жемчуг, стали, для повзрослевшего и уже опытного ювелира – Давида Ароновича, смыслом жизни. Отец старел, но от дел не отходил, в середине 90-х открыл ещё несколько ювелирных магазинов в Тель-Авиве и Иерусалиме. В начале 2000-х, после смерти отца, Давид Рубинов вернулся в Россию и открыл ювелирный дом «Rubinoff Diamants». Женился он довольно-таки рано, по наставлению отца, который и подобрал ему невесту. Девушка оказалась из богатой еврейской семьи одного известного мануфактурщика из Иерусалима, и сходу приглянулась юному Давиду. Невеста оказалась прекрасной домохозяйкой с кротким нравом, что иногда даже раздражало Давида, ему хотелось огня и страсти. То, что он сходил с ума от блеска камней и мог сутками пропадать в мастерской, сглаживало все конфликты. Годы шли и характер жены начал портиться: то ли от невнимания мужа, которое он компенсировал дорогими подарками, а бриллиантов никогда не бывает много; то ли от роскоши и все доступности, когда любой каприз по взмаху руки; то ли от скуки – потому что ни чем серьёзным она не увлекалась и саморазвитием не занималась. Когда они переехали в Россию, Давид ещё больше отдалился от жены, тем не менее, он уже не просто просил, а требовал родить ему наследника. В свои сорок пять, он запросто мог жениться на какой-нибудь молоденькой девушке с хорошей генетикой и нарожать с ней целую футбольную команду. Но ему хотелось иметь хотя бы одного, но от той, что уже больше двадцати лет с ним. Он часто шутил и говорил, что хочет, чтобы это звучало, как в том анекдоте:
– Сарочка, дорогая, почему ты не носишь мой подарок?
– Моня, ша! Он уже сам ходит!
Да, она стала сварливой и очень располнела, да – она не очень умна, но она такая родная! Никто так не готовит: морковный цимес с сухофруктами и мёдом, не жарит фалафель и шакшуку с помидорами на оливковом масле, и не подаёт к вину чёрный хлебушек слегка обжаренный и намазанный толстым слоем холодного форшмака… Разве может это нынешняя молодежь, чтобы – от души и вкусно?!
Прошло ещё десять томительных лет. За это время Давид Аронович отправлял свою дорогую жену неоднократно в Израиль, поближе к её родителям и настойчиво рекомендовал начинать сбрасывать вес. Даже предлагал вариант – найти суррогатную мать и родить хотя бы так, если ЭКО уже делать поздно, хотя возраст ещё позволял. Она уезжала каждый раз со слезами и больше месяца там не выдерживала. Похудеть ей в родном доме не удавалось, хотя она утверждала, что всё время сидит на кошерной пище.