Грабители морей - стр. 49
– Относительно слова я тебе вот что скажу, Надод, – возразил Ингольф, цепляясь за всякую соломинку, – если слово честное, то оно имеет силу только относительно честных целей.
– Жалкие отговорки! О честных целях может быть речь только между честными людьми, а не между пиратами. Впрочем, я вовсе не поступил с тобою изменнически. Речь с самого начала шла о нападении на замок Розольфсе, принадлежащий Биорнам. Этот замок перед нами. Идешь ты на него или нет? Говори. Я жду ответа.
– Прибытие англичан подняло на ноги всех вассалов замка. Разве ты не видишь, что мы будем побиты, если предпримем нападение?
– Не думал я, Ингольф, что ты был до такой степени наивен. Ведь я же тебе сказал, что у меня есть средство удалить англичан, и средство верное. Добыча от нас не ускользнет. Когда все успокоится, когда вассалы уйдут восвояси и снова примутся за свои дела, мы в одну прекрасную ночь нападем на замок, сделаем свое дело – и уйдем в море. Надеюсь, что против этого ты уже ничего не можешь возразить?
Негодяй говорил с такой уверенностью потому, что чувствовал за собою победу. Ингольф сам попался в подставленную ловушку, повторив несколько раз о своем уважении к однажды данному слову. Возражать ему больше было нечего. С другой стороны, он понимал, что продолжительное сопротивление может только повредить тем, кого он решился во что бы то ни стало спасти, употребив для этого какую-нибудь хитрость. Он рассчитывал победить противника ловкостью, как уже ему удалось победить его силой.
Допуская, что Надоду удастся заставить англичан удалиться без боя, Ингольф надеялся, что в следующие несколько дней у него появится какое-нибудь средство помешать осуществлению намерения Надода или по крайней мере спасти герцога Гаральда и его сыновей. Но при этом нужно было действовать крайне осторожно, потому что злодей сам был подозрителен и изворотлив.
Подумав обстоятельно обо всем этом и выдержав в душе сильную борьбу, Ингольф поднял голову и отвечал на поставленный вопрос Надода:
– Мне нечего больше говорить, я дал слово и исполню его до конца.
– В добрый час! – сказал Красноглазый. – Я никогда, впрочем, и не допускал мысли о том, чтобы ты мог серьезно изменить данной клятве.
И, вынув из-за пазухи лист бумаги, он подал его Ингольфу, присовокупив:
– А вот и награда тебе, хотя я предпочел бы, чтобы на твою верность можно было положиться и без этого.
Ингольф взял бумаги и начал читать патент, составленный по всей форме… Дочитав его, он разрыдался… Патент восстанавливал его честь и предоставлял ему те права, которые он честно выслужил себе в пятилетней войне, но в которых ему до сих пор несправедливо отказывали…
– Ты сделал это, Надод? Ты выхлопотал для меня это? – сказал он, в первый раз беря бандита за руку, и даже не за одну, а за обе, и горячо пожимая их. – Если тебе когда-нибудь понадобится моя жизнь, чтобы заплатить за это…
– Помоги только мне в одном этом деле – и больше мне от тебя ничего не нужно… Теперь ты видишь, что англичанам стоит только сказать одно слово – и они уйдут. Они ищут капитана Вельзевула, но такого здесь нет, а есть капитан шведского королевского флота.
– Таким образом, – сказал обрадованный Ингольф, – мы избежим необходимости жертвовать понапрасну столькими неповинными людьми.