Гойда - стр. 66
Проходя по коридору, он рассекал собою косые лучи, оттого лицо его переменялось – то оно загоралось багрянцем уставшего солнца, то окуналось в тенистый мрак. Войдя в тронный зал, он не привлёк к себе особого внимания – лишь заскучавшие рынды обернулись на молодого опричника. Признав в нём Басманова, дали пройти дале, и вновь мины их приняли холодно-скучающее выражение.
Взору Фёдора открылся стол, устланный картами. Вокруг него склонились чёрные силуэты – то были опричники. Тут же были и отец Басманова, и князья Хворостинин да Вяземский, поодаль стоял Васька Грязной, который уж не улавливал, о чём толкует братия. Во главе возвышался царь. Руками он опирался о край стола, склонив свою голову. Он молча внимал Вяземскому. Речь князя мерно лилась, и царь изредка кивал, покуда взгляд его, мрачный и тяжёлый, был опущен вниз.
Иван Булатов был подле друзей своих, и стоял он несколько поодаль от государя. Как и все опричники, был он при оружии – с пояса свисал скрученный хлыст да сабля. Он-то первым и заметил Фёдора, явившегося на собрание, не будучи вызванным волею царской. Опричник скривил лицо, заклеймённое ожогами, в презрении, когда заметил появление Басманова. Иван отвернулся к одному из друзей, дабы сокрыть выражение своё от глаз Фёдора. Басманов же не обращал внимания на постороннее, лишь устремил взгляд на государя. Царь поднял голову, взглядом приветствуя пришлого опричника.
Фёдор отдал земной поклон, и, когда поднял лицо своё на государя, Иоанн коротким жестом взмахнул, даже не глядя в сторону Вяземского. Князю пришлось подчиниться царской воле да умолкнуть, но взгляд его устремился на Фёдора.
– Светлый и мудрый государь мой, – произнёс Басманов, не придавая внимания никому, кроме Иоанна. Фёдор оглянулся на братию опричников в тёмном одеянии, будто бы лишь сейчас заметил их.
– Не исполнив воли моей явиться смел, отрок басманский? – спросил Иоанн, вздыхая с великой тяжестью, едва ли не с гневом в голосе.
– Великий и предобрейший государь! – взмолился было Фёдор, да прервал его царь резким ударом о стол.
– Умолкни. Да сделай, что должно. Булатов! – резко окрикнул Иоанн, и голос его, сильный и звучный, разнёсся гулким эхом под сводами царской палаты.
Опричник, коего обозвал государь, тотчас поднял голову и обратил взор свой на Иоанна. Царь щёлкнул да указал на Фёдора.
– Без тебя не управиться Федьке, – произнёс Иоанн, указывая обоим на дверь.
Басманов, точно всё ещё в оторопи от резкости да грубости речи царской, шагнул назад. Поджав губы, обернулся он на спутника своего Ивана, а с тем и на длинный коридор. Свет уж не лился из окон – недалёк был тот час, когда весь царский дворец погрузится во тьму и светом будет лишь жаркий пламень факелов. Вышли Фёдор с Иваном с царского собрания и путь свой держали сквозь уже потемневший коридор. За окном мрачнели сумерки.
– С каким же велением государя не управились, Фёдор Алексеич? – усмехнулся Булатов.
– Да вот же, Иван Иваныч! – вздохнул Басманов, подыгрывая тону спутника своего. – Одно дело – изловить крыс, иное же – воздать им по заслугам.
– И в чём же уличили ту крысу, с коею расправиться не под силу тебе? – насмешкою бросил Иван.
– Как спустимся мы, всё уразумеешь, – ответил Фёдор, продолжая вести Булатова под землю.