Говорит Альберт Эйнштейн - стр. 11
– Сейчас пойдем в «Аумайстер», – торжественно сообщает отец.
– Куда-куда?
– В «Аумайстер» – там лучший кофе в городе, прелестные дамы, пирожные. Много пирожных. Но еще больше милых дам.
– Милых дам, милых дам, – напевает Альберт.
Он обожает веселый нрав отца.
В возрасте двенадцати лет он любит пофилософствовать о религии и культуре на семейных обедах.
Отец с помпой представляет Альберта:
– Имею честь пригласить профессора Эйнштейна изложить нам свои соображения на выбранную им самим тему.
– Благодарю. Сегодня тема моей лекции – «Евреи-ашкеназы в свете некоторых скромных идей».
Семья приветствует его аплодисментами.
– Как всем нам хорошо известно, мы – евреи-ашкеназы. Ашкеназы сформировались как отдельная еврейская община в Священной Римской империи к концу первого тысячелетия. Согласно галахе, Шаббат наступает за несколько минут до захода солнца в пятницу вечером и продолжается до появления на небе трех звезд в субботу. Наступление Шаббата знаменует зажигание свечей и чтение благословения. Вечерняя трапеза обычно начинается с благословения, кидуша, произносимого на две халы. А завершается Шаббат на следующий вечер с благословением во время авдалы. В Шаббат нам запрещена любая работа. Мы созерцаем духовное начало жизни. Проводим время с семьей… Теперь пара слов о приеме пищи. Я предлагаю отказаться от свинины. Ее прекрасно заменит рубленое мясо в макаронах или в супе с клецками из мацы, а еще солонина с жареными картофельными латкес и сладким кугелем с сухофруктами, маслом и сахаром.
Вдруг он замолкает.
– И что? – спрашивает мать.
– Как всем нам хорошо известно, мы – евреи-ашкеназы. Ашкеназы сформировались как отдельная еврейская община в Священной Римской империи к концу первого тысячелетия.
– Альберт! – прерывает его мать.
– Пожалуйста, мама, не перебивай меня.
– Но ты повторяешься.
– Что есть, то есть.
– Я не могу воспринимать это всерьез, – говорит она.
– Того, кто несерьезно относится к мелочам, нельзя посвящать в серьезные дела.
– Думаю, мы уже наслушались, – не выдерживает мать.
Никто и никогда меня не поймет, говорит он про себя.
– Алгебра, – объясняет дядя Якоб, – это математика для ленивых. Если тебе неизвестна какая-либо величина, ты называешь ее иксом и делаешь все вычисления так, будто она тебе известна, потом записываешь полученное соотношение и в конце концов находишь икс.
Когда дядя Якоб подбросил ему теорему Пифагора, Альберт потерял покой. Он бьется над задачей двадцать один день, но все-таки доказывает теорему, не используя ничего, кроме своего собственного интеллекта.
Опуская перпендикуляр из вершины прямоугольного треугольника на гипотенузу, он обнаруживает подобие треугольников и приходит наконец к доказательству, которое так отчаянно ищет.
– В Мюнхене нет еврейской школы, – сообщает сыну Герман. – Поэтому ты пойдешь в Петерсшуле, народную школу на Блюменштрассе.
– Это ближайшая католическая начальная школа, – объясняет Паулина.
– Не еврейская? – уточняет Альберт.
– Католическая, – повторяет Паулина.
– Это хорошо или плохо? – допытывается Альберт.
– Не плохо, – отвечает Паулина.
Герман держит свое мнение при себе.
Альберт утыкается в книжку про Степку-растрепку. И запоминает стишок.