Готы. Первая полная энциклопедия - стр. 34

Пехотинцы со щитами, вооруженные различного вида копьями, а также мечами, составляли основную массу готской пехоты[146]. По античному определению, они являлись тяжеловооруженными воинами-гоплитами. Таково было традиционное германское вооружение воина, которому даже в качестве подарков на совершеннолетие дарили щит и копье-фрамею (Tac. Germ., 13), ведь основным оружием германца еще в I в. было копье, которым он учился обращаться с младенчества (Seneca Epist., IV, 7 (36), 7).

Как видно из фрагмента «Скифской истории» Дексиппа (frg., 18), который приводит письмо императора Траяна Деция (249—251 гг.) предводителю жителей Филиппополя Луцию Прииску (250 г.)[147], готы уже в середине III в. обладали и легковооруженными воинами (yiloí). Если исходить из классического понимания термина yiloí, которым, по-видимому, руководствовался в своем описании историк[148], то основное отличие легко- от тяжеловооруженных состоит в том, что первые обычно не имели щита и защитного вооружения. Псилами же были пращники, лучники, метатели дротиков и камней. Поскольку готские воины, вооруженные метательными копьями и дротиками, обычно имели щит и, таким образом, должны были считаться тяжеловооруженными[149], то, скорее всего, речь в пассаже Дексиппа шла о лучниках. Насколько они были многочисленны в середине III в., сказать сложно. Возможно, стрелков еще не было много, ведь армию Деция, увязшую в болоте, забрасывают копьями и дротиками, а не стрелами (Zosim., I, 23, 3). Однако уже в последней четверти IV в. лучников в готском войске было достаточно (Veget., I, 20; ср.: Amm., XXXI,13,12; 15; Oros. Hist., VII, 33,14), но они опять же не составляли основы готской пехоты[150]. Еще в Италии остроготы специально обучали лучников (Cassiod. Var., V,23). О том, как взаимодействовали в бою стрелки и щитоносцы, нам сообщает Прокопий (Bel. Goth., I, 27, 27), передавая слова византийского стратига Велизария: «Лучники, будучи пешими, идут в бой прикрытыми со стороны гоплитов». Таким образом, готы, по-видимому, усвоили обычную римскую тактику, согласно которой в бою лучники стреляли через головы впередистоящих тяжеловооруженных пехотинцев (Arr. Ac., 18; Agath., II, 8; Mauric. Strat., XII, 8,16, 9). При этом, естественно, рассчитывали не на точность попадания, а на массу стрел, которая должна была своей густотой поразить кого-либо из врагов (Arr. Ac., 25—26). Видимо, лучники примыкали сзади к строю щитоносцев, а не составляли отдельной линии[151]. Ведь, судя по всему, готская пехота строилась в одну линию. Пехота готов обычно сражалась с пешими противниками, однако при необходимости она могла даже атаковать конницу врага, как это было в битве на горе Кандавии в Эпире (Malch. frg., 18).

Конница, очевидно, известна готам уже в середине III в. Во всяком случае Дексипп (frg., 18) в уже упоминавшемся письме Деция к Приску отмечает «многочисленную конницу» готов. Вероятно, это именно конница, а не верховая пехота. Возможно, упоминание в письме многочисленности конницы – это преувеличение. Поскольку во время вторжений готов в середине III в. на территорию империи наш лучший источник, «Новая история» Зосима, не упоминает готских всадников. Кроме того, готы отбиваются от римской конницы не с помощью своих всадников, а посредством вагенбурга (Zosim., I, 23—46). Хотя, естественно, всадники у готов были, ведь и биограф Клавдия II упоминает, что у готов были захвачены знаменитые кельтские кобылицы (SHA, XXV, 9, 6). В последней четверти IV в. во время действий на Балканах наиболее действенной была конница остроготов. Во главе с Алафеем она вместе с аланским отрядом Сафрака оказала решающее влияние на исход битвы при Адрианополе (Amm., XXXI,12,12—13; 17; 13, 2—5). У визиготов в этот период конница не была так развита, хотя у вождей и их сопровождающих кони были