Готамерон. Том III. Вестники бури - стр. 20

– Тёмная история, – произнес он, вручив ей серебряную чашу. – Все равно не понимаю, зачем вы принесли письмо мне. Я не алхимик и тем более не чародей. Покажите его Соренну или Галантиру. Уверен, они вам помогут.

– Но может быть, вам знаком этот человек?

– Нет. Никакого Грэмита я не знаю. К моему отцу каждый день кто-то приходит с прошением. Этот шутник еще ничего. Недавно какой-то одержимый торговец пытался выпросить у барона корабль, чтобы снарядить экспедицию к Могильной бухте. Якобы там спрятаны сокровища пиратов.

Александр не удержался от улыбки, вспомнив, как зазнавшегося торгаша гнали палками через весь предел.

– Но что делать мне? Я не могу отнести его барону Мариусу, – пожаловалась она, пригубив несколько капель. – В моем положении немыслимо раздавать подобные письма. Даже нигмант и алхимик посмотрят на меня как на дурочку.

– Соренн вас не осудит. Впрочем, наверное, вы правы. Сначала лучше во всем разобраться.

– За этим я и пришла. Вы ученый человек, к тому же мой друг.

Девушка в белом платье обняла себя руками. Александр кивнул. Теперь понятно, почему эта привереда торчала здесь так долго. Грязь и пыль не испугают того, кому посулили скорую кончину в тринадцать лет. Прочитав письмо снова, Александр сделал несколько кругов по мастерской и произнес:

– Вы слишком молоды и не знаете, на что способны люди. Нельзя верить всем подряд. Вот что я думаю, леди Мэйвис. Какой-то шарлатан прознал о вашем недуге и воспользовался этим, чтобы нажиться.

– Я достаточно взрослая, чтобы отличить золото от навоза! Грэмит не шарлатан. Сперва я тоже так подумала, но… Он знает, о чем говорит. Он помог мне.

– Дал несколько лечебных зелий. Галантир за скромную плату сделает вам еще больше. Сперва он вас напугал, потом дал обезболивающее, и пообещал помочь. Кстати, он сказал, как именно собирается вас лечить?

– Нет.

Вполне ожидаемый ответ. Все шарлатаны действовали одинаково. Александр с трудом удержался от смешка, про себя удивившись, почему Грэмит не пошел дальше и не предложил ей купить мощи каких-нибудь святых.

– Леди Мэйвис, вы сами говорили, что ваш отец нанимал лучших алхимиков. Все они советовали пить серную патоку и есть меньше жареного мяса. Болезнь, которая вас терзает, лечится долго, но больные чаще выздоравливают, особенно в юном возрасте.

– Грэмит сказал, что колотрампия так не лечится. Чтобы серная патока подействовала, нужно жить рядом с источником. Я же чувствую это! – Она положила обе руки на плоский живот и погладила его, как это делают беременные женщины. – За год ничего не изменилось. Мне становится только хуже. Я теперь даже ужинать не могу.

– Вы говорили об этом отцу?

– Нет. – Два голубых глаза забегали. Мэйвис отошла к окну и еще крепче обняла себя. – Он считает, что со мной все будет в порядке.

– Я тоже так считаю. Состояние, в которое вы себя ввели, называется «самовнушением». Этот Грэмит, сыграл на ваших чувствах, и вы поверили в то, чего боитесь больше всего. Думаю, его целью был не мой отец, а граф Вассертрум и его кошелек. Согласитесь, вы бы все равно не отнесли это письмо губернатору.

– Думаете, он знал это?

Александр подошел к ней. Мэйвис повернулась, смерив его недоверчивым взглядом. Он взял ее за руку и накрыл ее дрожащие пальцы ладонью.

– Леди Мэйвис, никогда не забывайте, кто вы. Бастиан и Грэмит проявили к вам неуважение. Простолюдинам нельзя такое спускать. Покажите письмо отцу. Граф быстро во всем разберется. Пусть его наемники схватят Грэмита и в присутствии опытного алхимика выяснят, как и чем он собирался вас лечить. Уверен, этот шарлатан расколется как панцирь крокера.