Готамерон. Том II. Право на сталь - стр. 35

Прислушник опустил топор и в недоумении посмотрел на врага. Лицо каменного колосса изменилось. Теперь там была аккуратная бородка, короткие волосы и впалые щеки.

– Мастер Виман? – прошептал он.

Да, перед ним стоял десятый аббат кеновии и верховный привелитель ордена нисмантов. Каменный человек в образе Вимана сделал еще шаг и по его телу побежали трещины.

– Запомни, твоя воля должна быть подкреплена магией, как воля рудокопа, дробящего твердый камень!

Треск и рокот нарастали. Фигура задрожала и поползла во все стороны, распадаясь на тысячи кусков. Солнце исчезло за горами, вонзив последний луч в грудь каменного человека. Фигура исполина завернулась в себя и лопнула. Юноша отшатнулся, закрывая лицо руками, но осколки как будто растворились в воздухе.

Вместо них навстречу ему с диким карканьем метнулась стая ворон.

***

Верф вскрикнул, схватившись за чью-то руку, а когда понял за что держится, вскрикнул еще раз. В желтоватом свете масляной лампы на него смотрел тощий прислушник. Опомнившись, Верф шумно вздохнул, собираясь откинуть шерстяное одеяло, но обнаружил, что оно лежит на полу. Вокруг был лишь мрак и серый камень. Остальные койки пустовали. Дверь в келью была открыта.

– Опять проспал, Верф? Молодец. Знаешь, с какой радостью я бы вручил тебе эту чертову лампу?

С этими словами лысый прислушник отошел в сторону и указал на выход. Верф сразу его узнал. Это был Мартин – брат-привратник, а по совместительству раздатчик пайков и любимый дегустатор мастера Януса. Нисманты всегда его хвалили, называя способным учеником. Главным его недостатком был крепкий сон, посему, в наказание, лампы по утрам брат Мартин принимал так же часто, как чаши с вином на винокурнях Януса.

– Вставай же! Ты не мешок с зерном. Мастера ждут.

Верф не сразу сообразил, чего от него хочет лысый прислушник. Он попытался переварить детали странного сна, который в последние дни менялся быстрее, чем погода в горах, потом вспомнил о стезе практика и соскочил с койки.

Расстегнув кушак с серебряной пряжкой, он схватил с самодельного столика рубаху и полуробу. Закинув обе перевязи за плечи, приладил их концы к тяжелой баске, попутно проверив на месте ли талисман. Символ дружбы уже пять лет был надежно зашит в левую перевязь, дожидаясь там своего часа.

Приведя себя в порядок, Верф снова затянул на талии проклятущий кушак, который прислушники должны были носить даже во сне. Тут его взор застопорился на кровати у дальней стены, где спал Дольф. Шустрый паренек давно встал. Наверняка еще и нужду успел справить.

– А Дольф уже…

– Уже, брат, уже! – мерзко огрызнулся Мартин. – Все давно ждут только тебя.

– Почему же он меня…

Тут Верф вспомнил о суеверии, и нервно рассмеялся, представляя, какой нисмант получится из Дольфа. Действительно, если ты, как старая бабка веришь, что сознание разбуженного человека не успеет вернуться в тело, то мантия практика тебе обеспечена. В семнадцать лет бойкий южанин мог стать кем угодно – шустрым гонцом, лучшим брадобреем и даже певуном в хоре, но только не мастером.

Затянув ремешки на сандалиях, Верф поспешил следом за Мартином. Вдвоем они поднялись по узкой лестнице во дворик-сад, окруженный колоннадой с черепичной крышей. Оказавшись на свежем воздухе, Верф понял, почему так хочет спать. Снаружи по-прежнему царила ночь. Луитгардская трапеза закончилась пять часов назад. Всенощную им разрешили не посещать. Верф помнил, как вернулся в келью с полным животом и тяжелыми мыслями. Там он долго лежал с закрытыми глазами, измышляя, что ждет его на посвящении и как мерзавец Рег будет их всех убивать. В итоге ему все-таки удалось задремать, но выспаться он так и не сумел.