Гостья - стр. 14
– Нет, – ответила Ксавьер. Она внимательно разглядывала свои заостренные ногти; с этим бледным цветом лица, длинными прядями белокурых волос, пляска которых нарушала распорядок, у нее был жалкий вид медузы на сухом песке.
– Так что? – спросила Франсуаза.
– Извините. – Ксавьер поднялась, чтобы присоединиться к одному из своих танцоров, который подал ей знак, и лицо ее снова оживилось. Франсуаза удивленно следила за ней глазами; у Ксавьер бывали странные скачки настроения: слегка приводило в замешательство то, что она не дала даже себе труда рассмотреть предложение Франсуазы. Хотя план этот был как нельзя более разумен. Франсуаза с некоторым нетерпением ждала, когда Ксавьер вернется на свое место.
– Ну что, – спросила она, – что вы думаете о моем плане?
– Каком плане? – удивилась Ксавьер. Она казалась искренне ошеломленной.
– Переехать в Париж.
– О! Жить в Париже, – проговорила Ксавьер.
– Но это серьезно. Можно подумать, что вы принимаете это за несбыточную идею.
Ксавьер пожала плечами.
– Но это не может осуществиться, – заметила она.
– Достаточно, чтобы вы этого захотели, – настаивала Франсуаза. – Что вас смущает?
– Это неосуществимо, – с рассерженным видом заявила Ксавьер. Она огляделась. – Это становится зловещим, вы не находите? У всех людей глаза занимают целиком все лицо; они пустили здесь корни, потому что у них нет больше сил тащиться куда-то еще.
– Что ж, уйдем отсюда! – сказала Франсуаза. Она пересекла зал и открыла дверь; занимался серенький рассвет. – Можно немного пройтись.
– Можно, – согласилась Ксавьер; стянув на шее воротник пальто, она быстро зашагала. Почему она отказывалась всерьез принимать предложение Франсуазы? Это раздражало – чувствовать рядом с собой такую упрямую враждебную мыслишку.
«Я должна ее убедить», – подумала Франсуаза. До сих пор обсуждения с Пьером, смутные ночные мечтания, самое начало этого разговора, все было лишь игрой; внезапно все стало реальным: сопротивление Ксавьер было реальным, и Франсуазе хотелось его побороть. Это возмутительно: она так была уверена в том, что имеет влияние на Ксавьер, что она знает о ней все, вплоть до ее прошлого и пока еще неведомых поворотов ее будущего! А между тем существовала эта упрямая воля, о которую ее собственная разбивалась.
Горестно сдвинув брови, Ксавьер все убыстряла шаг; разговаривать было невозможно. Какое-то время Франсуаза молча следовала за ней, потом потеряла терпение.
– Вам не надоело прогуливаться? – спросила она.
– Вовсе нет, – отвечала Ксавьер; трагическое выражение исказило ее лицо. – Я ненавижу холод.
– Надо было сказать об этом, – заметила Франсуаза. – Войдем в ближайшее открытое бистро.
– Нет, погуляем, раз вам этого хочется, – сказала Ксавьер с отважной самоотверженностью.
– Мне уже не так этого хочется, – отозвалась Франсуаза. – И я с удовольствием выпила бы горячего кофе.
Они слегка замедлили шаг; возле Монпарнасского вокзала, на углу Одесской улицы, люди теснились за стойкой кафе «Биар». Франсуаза вошла и села в углу, в самой глубине зала.
– Два кофе, – попросила она.
За одним из столиков, согнувшись пополам, спала какая-то женщина, на полу стояли чемоданы и тюки; за другим столиком три бретонских крестьянина пили кальвадос.
Франсуаза взглянула на Ксавьер.
– Я не понимаю, – проронила она.