Гостинодворцы. Купеческая семейная сага - стр. 55
Чтоб развлечься немного, Сергей отправился прогуляться в парк и наткнулся на Алису, которая шла к нему навстречу с букетом луговых цветов.
Волей-неволей он должен был беседовать с ней и затем отправиться к Джемсу Ивановичу на вечерний чай.
Посылая ко всем чертям и директора, и его жеманно улыбавшуюся племянницу, Сергей скрепя сердце просидел, почти не разевая рта, чуть ли не до десяти часов вечера и был рад-радехонек, когда его, наконец, отпустили домой.
– Снес-с, Сергей Афанасьич! – встретил его на крыльце Андрей.
– Спасибо, Андрей. Покойной ночи!
– Баиньки, значит? – справился Андрей, скаля зубы. – Что ж это ж, это дело доброе, спокойной ночи, приятного сна-с!
– Спасибо.
– Никаких приказаний от вас не будет-с?
– Нет, Андрей… Впрочем, если я просплю, разбуди меня пораньше.
– Часов в восемь, что ль-с?
– И в семь можешь, – хочу завтра, если хороший, ясный день будет, прогуляться в Осиповский лес. Говорят, там красивые места есть, а быть не пришлось.
– В Осиповском лесу-с? – с недоумением проговорил Андрей. – Какая уж там красота-с, глушь одна.
– Да?
– И притом ни одного соловья не жительствует, какая уж эта местность!
– Все-таки пройдусь, тебя с собой возьму.
– Покорнейше благодарю-с, только я нонче, накануне, значит, предупрежу Андрея Ефимыча насчет острастки.
– Какой острастки?
– А насчет волосьев-с. А то они, Андрей Ефимыч-то, не разобрамши дела, вскинутся и зачнут взыскивать.
– Ах да, предупреди! – улыбнулся невольно Сергей, вспоминая утреннюю физиономию Андрея.
Андрей пробурчал еще какое-то пожелание своему молодому хозяину и растаял в сгустившихся сумерках вечера.
Сергей лег спать. Он не помнил, когда и как он заснул, но спалось ему скверно.
Всю ночь ему снилась Липа, бледная, с заплаканными глазами; она протягивала к нему руки и молила о защите.
Сергей просыпался, вскакивал с постели и, перевертывая подушку, засыпал снова затем, чтоб его разгоряченному воображению представлялась та же Липа, со скорбным выражением лица и молящими о защите глазами.
Было около семи часов утра, когда Сергей проснулся от довольно бесцеремонного толчка.
Откинув одеяло и повернув голову, он прищурился.
Яркий свет солнца, смотревшего в окошко, растворенное против постели Сергея, врывался в комнату целым снопом и бил прямо в глаза.
У постели Сергея стоял Андрей с перепуганным, мертвенно-бледным лицом и тряс за плечо молодого хозяина.
– Это ты, Андрей? – поднял тот голову с подушки. – Что случилось?
– Началось-с, Сергей Афанасьич, – прошептал Андрей, со страхом озираясь на ярко пылавшие от лучей восходящего солнца окна.
– Что началось? Да говори скорей, дурак! Пожар?
– Рабочие-с буйствуют…
Сергей вскочил с постели, подбежал к окну и сильным ударом руки отворил ставни. Несколько разбитых стекол со звоном полетели на мостовую.
Утренняя свежесть охватила полураздетого Сергея и дрожью поползла по его открытой груди. Он лег на подоконник и прислушался.
Издалека доносились крики толпы. По улице бежали бабы и дети.
Сергей посмотрел на фабричную трубу и побледнел.
Фабрика безмолвствовала.
– Андрей, как это началось? – оторвался от подоконника Сергей и начал быстро одеваться.
– Всю ночь, Сергей Афанасьич, ткачи пьянствовали…
– Ну? Ну, а теперь где они?
– Лавку разбивают-с. Господи, что ж теперича с нами будет?.. – волновался Андрей, подавая хозяину платье и помогая ему одеваться.