Гостинодворцы. Купеческая семейная сага - стр. 45
Англичанин вытаращил свои маленькие глазки на Сергея и выплюнул окурок сигары.
– О фабричных? – переспросил он и стал наливать коньяк в кофе.
– Да. Вы, я полагаю, уж об этом слышали?
– Ничего! – невозмутимо проговорил англичанин, посматривая с любовью на графинчик.
– Странно. Вы директор фабрики и не знаете, что делается у вас под носом! – горячо произнес Сергей, нервно помешивая ложечкой кофе.
– О, будьте покойны, молодой хозяин! – спокойно ответил тот. – Я знаю все, что мне нужно знать… Что же касается рабочих, то Россия – не Англия, и русский рабочий – не английский. Если вы намекаете на стачку, то она возможна только там, где заработная плата слишком мала и недостаточна для прокормления семьи рабочего. У нас этого нет. Да и вообще материальное положение русского рабочего в тысячу раз лучше, чем в Европе… Прочтите статистические сведения, и вы сами убедитесь в этом…
– Я и не спорю.
– В таком случае о каких бы то ни было стачках не может быть и разговора… Все это вздор!
– Вы думаете?
– Убежден.
– Может быть, эти слухи и несправедливы, но мне кажется, что все-таки пренебрегать ими не следует…
– Чем же недовольны рабочие?
– Штрафами.
– Старая песня! Рабочий, нанимаясь к нам, добровольно подчиняется фабричным условиям. Не нравятся ему условия – не работай. Насильно никто держать не станет…
– Все это так, но… я слышал, что штрафы чересчур уж, как бы вам это сказать, бесцеремонно налагаются… Вы штрафуете за все и про все… Мне передавали, что рабочий подвергается штрафу даже за то, что он чихнет нечаянно! – иронизировал Сергей.
– Это вздор. И только? Больше никаких причин неудовольствия нет?
– Есть. Главное зло – ваша харчевая лавка, где рабочие обязаны брать все припасы чуть не за двойную цену… и с этим бы они еще могли мириться, если б эти припасы были хорошего качества, а то сплошь и рядом им отпускается такой товар, который прямо надо выбрасывать в окно…
– Припасы должны быть высокого достоинства, а если продают скверные – виноват приказчик, который заведывает лавкой.
– Прогоните его и возьмите другого, более добросовестного…
– Не могу. Приказчик этот находится под особым покровительством Афанасия Ивановича.
– Хорошо, я попрошу отца, чтоб его сменили.
– Скажите. Но все-таки вы напрасно волнуетесь… Если б существовали какие-либо неудовольствия, они давно бы были мне известны… Мне кажется, это не более и не менее как сплетни, созданные моими врагами… О, эти враги! Я смеюсь над ними! – заключил директор, допивая кофе и вставая с кресла.
Сергей тоже поднялся.
– Вы куда? – спросил его Джемс Иванович. – Не хотите ли пройтись со мной по фабрике, чтобы убедиться в нелепости глупейших слухов?
– С удовольствием.
Сергей часа два ходил по фабрике и ушел к себе более или менее успокоенным. Ни один из рабочих не заявил ему неудовольствия, напротив, все с довольною улыбкой раскланивались с молодым хозяином и охотно удовлетворяли его любопытство относительно работ. Только один ткач, которого фабричные звали Васькой Питерцем, отвернулся от Сергея, когда тот проходил мимо него, и сделал вид, что не замечает молодого хозяина.
Сергей приписал этот случай чистой случайности и, придя в свое помещение, засел за обед, приготовленный стариком-поваром, уволенным за старостью барином-помещиком и нашедшим приют на фабрике Аршинова.