Гостиница тринадцати повешенных - стр. 12
Позади этой женщины, словно два бульдога, готовые броситься при первом же сигнале, держались два безобразных и отвратительных существа, два карлика, одетых не менее странно, нежели их госпожа, в некую смесь калмыцкого с китайским…
Ничего подобного, как ей помнилось, графиня де Шале никогда прежде не видела.
Между тем прислуга замка – лакеи, садовники, стража, горничные и служанки – толпилась вокруг этого невероятного трио, приставая с вопросами, гомоня и смеясь…
Равнодушная к крику, насмешкам и даже угрозам, женщина продолжала стоять как статуя; карлики застыли в стойке сторожевых псов.
Не в силах сдержать любопытства, графиня де Шале отворила окно.
– В чем дело? – вопросила она. – Кто эта женщина? Чего она хочет?
– Мы уже почти час допрашиваем ее об этом, ваше сиятельство, но не можем добиться ответа, – отвечал Робер Помье, командир стражников. – Она каким-то образом пробралась в замок с этими двумя уродцами и…
– Постойте! – прервала его графиня де Шале и, обратившись к женщине в маске, спросила:
– Что вам нужно, моя милая? Уж мне-то вы ответите?
– За тем, сударыня, я сюда и явилась, – промолвила незнакомка.
– Так вы должны что-то сказать мне?
– Да. Вы молились перед тем, как до ваших ушей донеслись голоса прислуги. Я не ошиблась?
– Нет, не ошиблись.
– Так вот: вашу молитву услышал не только Бог. Я тоже вас услышала, госпожа графиня! И если вы соблаговолите уделить мне десять минут, я вам докажу, что мысль, которая наполняет в этот час вашу душу, не дает покоя и мне! Его счастье! Его спасение! Вы меня понимаете?
– Входите, входите же! – вскричала графиня в крайнем волнении.
И, захлопнув окно, она бросила старшей горничной, которая прибежала на звон колокольчика:
– Женевьева… скорее, скорее введите ко мне эту женщину!
Тем временем, сказав несколько слов на непонятном наречии своим карликам, которые склонили головы и уселись на корточки, спиной к спине, посреди двора, женщина в маске величественной походкой направилась к крыльцу, не обращая внимания на окружавшую ее челядь, которая, впрочем, поспешила расступиться, давая ей пройти.
Проведенная Женевьевой в комнату госпожи де Шале, которая сидела у пылавшего камина, незнакомка, почтительно поклонившись, застыла в ожидании вопросов хозяйки замка.
Графиня между тем внимательно рассматривала эту женщину, молодую и красивую, судя по гибкости ее стана, изяществу ее рук, свежести рта и подбородка, коих не скрывала маска.
– Что это – обычай вашей страны, – сказала наконец мадам де Шале, скорее с удивлением, чем со строгостью, – оставаться в маске в присутствии той особы, у которой вы просили свидания?
Незнакомка покачала головой.
– Нет, госпожа графиня, – произнесла она. – В моей стране, как и во Франции, не принято оставаться в маске, но вы извините странность моего поведения, когда я объясню вам, в чем дело: я дала обет не снимать маски до тех пор, пока не буду иметь или успех… или полнейшую неудачу в том предприятии, в котором заключается вся моя жизнь.
Незнакомка произнесла эти слова тоном столь торжественным, что графиня внутренне содрогнулась, словно предчувствуя, что есть в этом нечто такое, что имеет отношение и к ней самой.
– Довольно, – сказала она. – Любой обет заслуживает уважения. Хотя, признаюсь, подобная ситуация мне немного неприятна, я все же не стану настаивать на том, чтобы вы явили мне свое лицо, сударыня… вы, в сердце которой – вы сами это только что сказали – живет та же мысль, что бередит мне душу… вы – это тоже ваши слова, – которая услышали ту мольбу, с какой я обращалась к Богу.