Господство тьмы. Трилогия - стр. 30

Как они существовали все эти годы?

Как?

Нет никаких средств, чтобы заглушить в себе ощущение пожара, будто ты горишь и горишь, а огня-то нет. Плавятся все внутренности, которые хочется вырвать, а самой – забыться. Стереть воспоминания.

Но для этого нет времени.

Звучит ужасно, правда?

Для такой, как я, нет времени, чтобы остаться с единственным человеком, который всю мою сознательную жизнь оберегал, учил, кричал – но любил. Любил братской любовью, которую я чувствовала всегда.

По моей щеке непроизвольно катится слеза, пока мы всем отправляющимся отрядом ожидаем команды загружаться по машинам. Не помню, в какой момент меня поставили сюда и приказали стоять.

Именно приказали!

Приказ, который я не должна нарушать! Люди Аарона и Хоука всё это время стояли на улице, а я была не в силах посмотреть в сторону открытых ворот. К ним подключились врачи из санчасти, которые забрали тело Майкла и, будто специально, пронесли его мимо нас. Горло жгло от бесконтрольных слёз, которые, не прекращаясь, стекали по щекам, а вот моя наружная часть тела не двигалась.

Хоук Старк оторвался от массы людей около входа и направился к нам. С другой стороны вошёл конвой вместе с заключёнными, которых тут же определили по машинам.

– Атвуд и Брайс, в машину! – прогремел голос Хоука, и я на полном автомате, придерживая винтовку, подошла к грузовику. – Вы охраняете внутри. Приказ понятен? Выполнять!

Когда я поднялась по ступенькам и проскользнула внутрь, то заметила беглянку, сидящую за решёткой, которая отделяла её от нас. Справа и слева имелись сиденья для стражи, на одно из которых я тут же села. Хлопнула дверь, и мы скрылись в полумраке кузова. Напротив меня сел Матиас, опустил винтовку прикладом вниз, держась за неё одной рукой.

– Интересно, вас с рождения учат быть такими безжизненными? Где радость в глазах? – послышался насмешливый, тоненький голосок.

Мне было плевать на всё, что происходило рядом. Пусть сейчас на нас нападут – я бы не смогла даже дёрнуться, не говоря уже об охране заключённого.

– Тебе не позволено разговаривать! – бросил Матиас.

– А ты зайди и заткни меня, малыш! – вторила она ему.

Парень только цыкнул и не ответил.

– Мара, – тихо позвал он меня, но я отвернулась, борясь с новым потоком слёз, что с новой силой потекли по щекам.

Я не могла поверить, что его больше нет.

– Всё нормально, – прошептала я. – Я в норме.

– Никто из нас не в норме, – сказал он, и мне пришлось посмотреть на него: в почти тёмном помещении его глаза казались блестящими. – Мы все ценили Майкла.

Я, сама того не осознавая, откинулась на спинку сиденья и ударилась затылком о металлическую конструкцию кузова. Закрыла глаза и сжала челюсть. Хотелось выть. Мои пальцы, обхватывающие винтовку, сжались. За что его убили? Неужели кто-то видел, что Майкл узнал о чём-то, о чём не должен был? Убрали свидетеля?

Голова гудела от разрывающих её вопросов, а самое главное – что в Эмбервуде преступность была под строжайшим запретом, и за неё выгоняли из города!

– Не моё, конечно, дело, но вид у вас какой-то помятый, – со смешком произнесла девчонка.

– Закрой. Свой. Рот, – прошипела я сквозь стиснутые зубы. – Я не он и могу зайти, чтобы вырубить тебя, а потом ехать в тишине до пункта назначения!

– Капец, напугала! Я видела и похлеще тебя! – заржала девчонка, но моя попытка встать была прервана движением грузовика.