Господство тьмы. Искупление. Книга третья - стр. 36
Противоположную стену украшал внушительных размеров бар с тщательно расставленными бутылками. В их разноцветных жидкостях играли редкие лучи света, пробивавшиеся сквозь плотные занавеси на окнах. Каждая бутылка была безупречно чистой – ни пылинки, ни отпечатков пальцев. Некоторые из напитков были настолько старыми, что их этикетки уже стерлись, но Кристофер знал их названия наизусть.
Позади массивного письменного стола раскинулось большое панорамное окно, выходившее на его город. Он любил его не только за вид, но и за отражающую поверхность: в стекле он видел не только себя, но и кабинет, который воспринимал как продолжение своей личности.
Центральное место в помещении занимал стол из чёрного дерева, идеально отполированный, с массивными металлическими ножками. На его поверхности – строгий минимализм: пресс для бумаг в форме черепа, стопка чистой бумаги и старая чернильница. В ящиках хранились документы, которые он даже не скрывал – их никто бы не рискнул тронуть.
Стены кабинета, на первый взгляд, были украшены со вкусом. Картины в тяжёлых рамах изображали классические сюжеты: пасторальные пейзажи, натюрморты, портреты. Но при ближайшем рассмотрении в этих работах проступали странные, мрачные детали. Улыбка на портрете, которая при детальном осмотре превращалась в оскал, цветы на натюрморте источали тёмные пятна, будто следы крови. Эта атмосфера не бросалась в глаза сразу, но начинала душить тех, кто задерживался в кабинете дольше положенного.
Слева от двери находился встроенный сейф. Монолитный объект визуально сливался со стеной, но сам факт его наличия вызывал вопросы. Кристофер держал его закрытым всегда, и никто не знал, что именно он скрывал. Некоторые говорили о драгоценностях и деньгах, но те, кто хорошо его знал, уверяли: там хранилось нечто гораздо более жуткое.
Сам Кристофер, находясь в этом помещении, напоминал статую, ожившую в момент триумфа. Высокий, широкий в плечах, с острыми чертами лица, он был похож на хищника, изучающего свою добычу. Его волосы всегда аккуратно собраны в тугой узел на затылке, а серые глаза, казалось, пробивали насквозь, не оставляя места для лжи или слабости. Даже когда он просто поднимал бокал с напитком, в этом жесте сквозила скрытая угроза.
Сейчас он стоял у бара, наливая себе бокал старого виски, который хранился у него почти с самого первого дня после катастрофы. Он не пил быстро, наслаждаясь каждым глотком – точно так же, как наслаждался процессом слома людей. Здесь, в этом кабинете, рождались его самые чудовищные идеи – тихо, размеренно, без лишней спешки. Кристофер любил этот момент: одиночество, напиток в руке и его «сокровища», окружавшие его со всех сторон. Только здесь он мог быть самим собой. Или тем, кем был до катастрофы…
Когда в дверь постучали, он сначала не обратил на это внимания – сделал глоток виски, наслаждаясь своим времяпрепровождением, но следом недовольно сморщился и посмотрел на дверь. Не торопясь, дошёл до своего стола, поставил стакан и только потом сел в мягкое кожаное кресло. Перед ним лежало несколько стопок бумаг, которые он рассматривал перед тем, как встать за виски. Его взгляд снова упал на исписанный помощником Валеном лист, а рядом – на нарисованного карандашом человека. Отчёт, составленный ещё несколько месяцев назад, почему-то врезался Кристоферу в память, когда он перечитывал его недели две назад. И теперь он понял, почему этот момент так крепко засел в его голове: портрет нарисованного человека и содержание отчёта совпадали на все сто.