Госэкзамен - стр. 60
– Пилоты… – вздыхаю еле заметно (и хорошо отрепетировано!) так, чтоб ежу было ясно – от мата я удержался с большим трудом!
– Да не пилоты, а военачальники! – тон моего голоса с ноткой безнадёжности, – А как вы можете отдавать приказания, если сами толком не понимаете, что можно потребовать от пилота, а что нет? Как вы будете читать результаты аэрофотосъёмки, если вы просто не умеете видеть?
– Надеяться на специалистов… – сам же отвечаю на вопрос и склоняю голову набок, – Так?
Владимир Алексеевич отмалчивается угрюмо, но эта угрюмость с нотками задумчивости.
– А они есть, эти специалисты? – не отстаю я, – А ещё время, господа хорошие… Пока специалист найдётся, пока расшифрует… понимаете?
– Понимаю, – мрачно отозвался дядя Гиляй, и встав внезапно, стиснул меня в железных (и несколько пропотелых) объятиях, – Ох, Егорка… Спасибо! Всё, всё… прости!
… дальнейший разбор полётов проходил уже нормально, без психологического давления и прочих домашних заготовок. Но теперь уже – с полным осознанием и самоотдачей!
Дым от пожаров тонкими струйками поднимается к самому небу. Выглядит это так, будто подожгли тысячи ароматических палочек в языческой кумирне, и всё, что происходит сейчас, является своеобразным жертвоприношением неведомому, но несомненно жестокому божеству.
Даже на высоте в сотню, а то и две сотни метров, воздух едкий, с явственным привкусом гари и пепла, разъедающий лёгкие и заставляющий страдальчески перхать. Растительность сейчас, во время сезона дождей, сырая, и в нормальных условиях гореть тут нечему, но у облавной охоты свои правила, и матабеле приготовились загодя.
У каждого нгуни, участвующего в загонной охоте, припасены высушенные пучки травы, скрученные особым образом и дымящие совершенно нещадно. Выстроившись частой цепью, чернокожие размахивают своими дымарями, орут во всю глотку и колотят кто во что горазд. Шум стоит совершенно невероятный, и кажется мне, что некоторые животные погибают просто от разрыва сердца!
Порой тлеющий пучок травы, пущенный меткой рукой, летит в колючий кустарник. Обычно безрезультатно, но иногда разгорается дымный потрескивающий огонь, нехотя крадущийся низом по сырой растительности, чтобы через несколько минут потухнуть окончательно. Дымных очагов такого рода – тысячи-тысяч, и сверху кажется будто горит вся Африка.
Животные сходят с ума от ужаса, и повинуясь инстинктам, спешат покинуть горящий буш. В случаях, когда здравый смысл берёт верх над инстинктами, в дело вступают зулусы, подгоняя хищников и копытных меткими бросками дротиков.
В подходящих местах вырыты огромные ловчие ямы, соединённые с замысловатой изгородью, плетённой из колючего кустарника и ветвей. Изгороди выстроены умело, со знанием дела, образуя настоящий лабиринт, с длинными коридорами и даже тоннелями, с обратной стороны которых стоят опытные охотники и бьют дичь копьями прямо через колючую преграду.
Животных так много, что местами получается настоящая давка, в которой слабые особи падают… и больше не встают. Тысячи копыт втаптывают их в африканскую почву – так, что даже самой голодной и неприхотливой гиене не сыскать себе поживы.
Мелкие антилопы и одиночные особи гибнут, гибнут, гибнут… Но живая река течёт дальше. Сейчас не до вражды, и порой можно увидеть самые причудливые сцены, невозможные в обычное время.