Горящий Лабиринт - стр. 35

Славный малыш:

Крохотные сапожки

И улыбка маньяка

Знакомо ли тебе имя «Калигула», дорогой читатель?

Если нет, то ты счастливчик.

У всех дриад в Цистерне колючки встали дыбом. Мелли ниже пояса превратилась в едва заметный туман. Даже малыш Чак чуть не подавился куском пенопласта.

– Калигула?! – у тренера Хеджа задергался глаз, так же как в тот момент, когда Мелли грозилась отобрать у него оружие ниндзя. – Ты не ошибся?

Если бы. Мне бы очень хотелось сказать им, что третьим императором оказался милый старина Марк Аврелий, или благородный Адриан, или бедолага Клавдий.

Но Калигула…

Даже у тех, кто мало что знал о нем, имя «Калигула» вызывало в воображении самые страшные, самые порочные картины. Правление этого императора было более кровавым и злодейским, чем времена владычества Нерона, который рос в страхе перед своим свирепым дядей Гаем Юлием Цезарем Германиком.

Калигула – олицетворение убийства, пыток, безумия, бесчинств. Калигула – жуткий тиран, по сравнению с которым меркнут все остальные жуткие тираны в истории. Калигула, у которого репутация была хуже, чем у «Эдсел»[26], «Гинденбурга»[27] и «Чикаго Блэк Сокс»[28] вместе взятых.

Гроувер вздрогнул:

– Мне никогда не нравилось это имя. Что оно вообще значит? Убийца сатиров? Кровопийца?

– Сапожок, – ответил я.

Непослушные оливковые волосы Джошуа встали дыбом, что, по всей видимости, очень впечатлило Мэг.

– Сапожок? – Джошуа оглянулся, вероятно, задумавшись, не прослушал ли он какую-то шутку.

Но никто не смеялся.

– Да.

Я припоминал, каким хорошеньким был маленький Калигула в сшитом специально для ребенка облачении легионера, когда он сопровождал своего отца Германика в военных походах. Ну почему в детстве все социопаты – само очарование?!

– Это прозвище он получил в детстве – так его звали отцовские солдаты, – объяснил я. – У него были махонькие легионерские сапожки – калиги, – и воинам казалось это уморительным. Вот его и прозвали Калигулой – Ботиночком, Пинеткой, Сапожком: переводи как нравится.

Колючая Груша вонзила вилку в энчиладу:

– Да наплевать, пусть его зовут хоть Лапуля-Симпампуля. Как нам его победить и вернуться к нормальной жизни?

Остальные кактусы зашумели и закивали. Я начал подозревать, что колючие груши в мире кактусов – главные подстрекатели. Если их соберется много – оглянуться не успеешь, как они устроят революцию и положат на лопатки все царство животных.

– Нужно действовать осторожно, – предупредил я. – Уж что-что, а заманивать врагов в ловушку Калигула умеет. Знаете старую поговорку «Дай дураку веревку, а он уж найдет где повеситься»? Вот они – методы Калигулы. Ему нравится, что его считают безумцем, но это просто маска. Он вовсе не сумасшедший. Но при этом абсолютно безнравственный, он еще хуже, чем…

Я осекся. Чуть было не сказал «чем Нерон» – но как я мог заявить такое прямо в лицо Мэг, все детство которой было отравлено Нероном и его альтер-эго Зверем!

«Осторожно, Мэг, – говорил ей Нерон. – Веди себя хорошо, иначе разбудишь Зверя. Я люблю тебя всем сердцем, но Зверь… Я очень расстроюсь, если ты выкинешь какой-нибудь номер и навлечешь на себя беду».

Не знаю, можно ли измерить степень его низости и злодейства.

– В общем, – продолжил я, – Калигула умен, терпелив и очень подозрителен. Если Горящий Лабиринт – это какая-то хитроумная ловушка, часть большого плана, то вывести его из строя будет непросто. Даже найти его, не говоря уж о том, чтобы победить, будет весьма затруднительно.