Горячий Декабрь - стр. 23
– Звони! Может, есть другой способ связаться? Надо что-то делать! Я только что понял: если и генералу хуем по лысой башке досталось… Ну их нафиг… Надо держаться подальше!
– Звоню! Не нагнетай! И так чувствую, что погоны слетают.
– В охранники пойдем. Вместе…
– Заткнись, пожалуйста, Толя. О, перезванивает! Тишину поймали. ВСЕ!
Через минуту разговора в дверь кабинета постучали и сообщили:
– Декабрин едет в участок.
Черт…
– А хорошо здесь… Кресло удобное! – сказала Ритка, прихлебывая горячий чай с конфетами.
Я придерживалась диеты без сахара. Но какая уж тут диета, плюнула на все и тоже съела несколько штук конфет, томясь в ожидании.
Когда вдалеке загромыхал голос Декабрина:
– ГДЕ ОНА?! ГДЕ МОЯ ЖЕНА?!
Внутри что-то привычно затрепетало, екнуло, я даже подскочила и начала поправлять одежду, приглаживать волосы, но потом резко одернула себя и села на диван. Забросила нога на ногу, стала ждать.
Ритка тем временем собрала фантики съеденных конфет, дохлюпала остатки чая и зевнула:
– Как же спать теперь хочется! Завтра на работу не выйду, надеюсь, новенькая не накосячит без меня. А ты? Спокойно так держишься! Еще злишься на мужа? Или уже выпустила пар?
– Нет, я не злюсь. Я разочаровываюсь.
– Звучит страшнее, чем злюсь, – вздрогнула Ритка. – Интересно, что Людка будет делать.
Договорить мы не успели. Дверь распахнулась. На пороге стоял Гоша Декабрин, мой супруг, отец моего ребенка.
Мужчина, которого я много лет любила, а теперь не знала, стоил ли он моей любви, смотрел только на меня, поедал взглядом.
Безмолвно. Но с потрясением.
Глава 7
– Ты… – проговорил сипло, откашлялся.
Декабрин снова посмотрел на меня, перевел взгляд на мои ноги в сапожках. Ультракороткое платье обнажило ноги, бедра… Я даже попой в тонких колготках чувствовала прохладу кожаного дивана!
– Домой поехали, – добавил Гоша, продолжая пожирать мои ноги потемневшим взглядом.
Разумеется, он это платье узнал! Он вообще обладал очень хорошей памятью…
Я не стала вставать, сидела упорно. Гоша метал на меня собственнические взгляды, хрустел челюстями.
Время утекало в никуда.
В кабинет осторожно заглянул Толя. Декабрин заскрипел зубами и сбросил с плеч пиджак, принялся прикрывать мои ноги.
– Мне не холодно, убери! – закапризничала я.
– Прикройся, ты же мать!
– Мать тоже хочет отдыхать! – парировала я и, скинув пиджак, пригвоздила его каблуком к полу.
Гоша несколько раз провел ладонью по коротким волосам, выдохнул мирно:
– Манюнь, ты меня слышала? Уже поздно. Поехали домой.
– Дом – это там, где любят, хранят тепло очага и супружескую верность. Это – дом. А у нас с тобой не дом, а так… хата… Жилище… Место, где можно перекантоваться! – заявила я. – Иди. Я выйду сама.
Гоша не шелохнулся.
– Пошли. Иначе с диваном вынесу.
– Нет. Здесь очень уютно, диван классный. У начальника хороший вкус.
– Я этот кабинет с землей сравняю. Не на чем сидеть будет.
– Мартина Энгельсовна, пожалейте государственное имущество, – жалобно подал голос Толя. – Оно раз в тридцать лет обновляется! Если не реже…
– Мартиш, ну чего ты упрямишься! Пошли! Конфеты же были вкусные, ребята гостеприимные, веселые, но нам пора и по домам! – позвала Рита.
Она на удивление больше не хорохорилась, не раздувала конфликт и не науськивала меня. Наоборот, вела себя так, словно хотела сгладить острые углы.