Городской тариф - стр. 36
– Это тоже с его слов? – усмехнулась Настя. – Вот видишь, как славно все получается, меня повышать руководство отказывается, стало быть, и Зарубина повышать некуда. Большаков сделал все возможное, а ему плохие дядьки-начальники кислород перекрыли. И он весь в белом, и мы с мытыми шеями. Вроде как обещание не выполнил по независящим от него причинам.
– Но он же сказал, что представление на Серегу подписали…
– Интересно, каким это образом? Ты же сам сказал, что свободной должности нет.
– Слушай, я как-то не подумал, – растерянно ответил Коротков. – Вообще-то ты права… Это я лоханулся. Я в кадровых вопросах не силен, Афоня их как-то без меня решал, с другим замом, со своим друганом. Погоди-ка, я сейчас кое-что выясню.
Он снял трубку и начал листать телефонный справочник.
– Юра, еще рано, никого на месте нет, – Настя попыталась его остановить. – Ну кому ты собираешься звонить? В кадры? Выяснять, на какую ставку назначат Зарубина? Это же смешно.
– Кому надо, тот уже на месте, – буркнул Юра. – Не мешай. Але, Михалыч? Здоров будешь. Это Коротков. Слушай, глянь в свою разблюдовку, сколько по нашему отделу числится должностей старших оперов и сколько из них свободны. Сколько-сколько? Две? А откуда они взялись? Когда? Нет, не знал. Ну бывает, что ж теперь… Спасибо тебе, Михалыч.
Он осторожно положил трубку на аппарат и задумчиво посмотрел на Настю.
– Во как, подруга. Ни хрена не понимаю. У нас, оказывается, две свободные должности старшего опера.
– Откуда? – удивилась Настя. – Я была уверена, что Афоня их все занял своими протеже.
– Афоня занял, а Большаков освободил. Вчера. Он, оказывается, вместе с вашими представлениями принес два рапорта, от Симакова и Дуненко. Они просят перевести их в другие отделы. Симаков просится в седьмой отдел. Дуненко – в девятый. И в том, и в другом отделе есть вакансии, руководители отделов рапорта завизировали, то есть ходатайства поддерживают. И представления ни них вчера же и написали. Вот такие дела.
– Господи! Как же ему удалось их выпихнуть? – изумилась Настя.
– А это ты у него спроси. Я, как видишь, тоже не в курсе. Слушай, а он немало успел, Большаков-то наш, за первый день работы, а?
– Да, немало, – медленно протянула Настя. – Только не нравится мне все это. Ну ладно, пойду я, у меня там бумажки на столе дожидаются.
– Погоди, Ася, это еще не все. Сегодня рано утром приняли заявление об исчезновении одной молодой особы, завели розыскное дело. А потом и уголовное дело возбудили.
– Уголовное? Это с какой же стати? Труп, что ли, нашли?
Насте было, чему удивляться. Когда пропадает человек, оперативники заводят розыскное дело и ищут. А уж уголовное дело следователь возбуждает только тогда, когда находят труп этого человека или когда есть серьезные основания полагать, что пропавший стал жертвой насильственного преступления. В этом случае возбужденное дело дает основания проводить обыски, выемки и прочие необходимые следственные действия.
– Трупа пока нет, слава богу. Но пропавшая женщина – сожительница нашего коллеги, который занимается преступлениями, связанными с незаконным оборотом наркотиков. У него сейчас в разработке очень крупное дело, и есть основания полагать, что исчезновение дамы является элементом давления и устрашения. Кстати, ты этого мужика, наверное, помнишь. Паша Седов.