Города гнева - стр. 10
– Хорошо, – наконец произнес он. – Ты сделал выбор. Я уважаю его.
– Уважаешь? – недоверчиво напрягся я. – Почему я уверен, что в твоих словах скрывается подвох?
– Потому что знаешь меня, Эрик, – усмехнулся отец уголками губ.
– Это не так. Тебя никто не знает. Даже мать.
– Главное – самому понимать, кто ты, – его голос был холоден и точен, как лезвие. – Это самое важное, Эрик. Но запомни, на Полигоне твоя фамилия ничего не будет значить. Ты станешь равным среди рекрутов, и никто не будет тебя спасать и прикрывать, если вдруг передумаешь, захочешь домой или проявишь слабину. Никаких привилегий, никакого покровительства. С этого момента ты – обычный инициар, а не сын президента.
– Именно этого я и хочу, – с вызовом бросил я.
Он иронично приподнял бровь, слегка склонив голову.
– Не переоценивай себя, Эрик, – медленно произнес он. – Слабость на Полигоне равносильна смерти. Ты можешь быть смелым, можешь быть упорным, но одного желания недостаточно. Полигон – это не игра, это поле боя. И если ты действительно хочешь стать сильнее, будь готов заплатить цену.
– Я готов, – ответил я, чувствуя, как упрямство сдавило грудь. – Это мой выбор.
Он коротко кивнул, протягивая мне документ:
– Запомни, сын. Настоящая сила – не в умении сражаться, а в способности выживать. Будь хладнокровным, рассудительным и никому не доверяй.
Он развернулся и направился к выходу. Уже стоя в дверях, отец, не оборачиваясь, добавил:
– Ты идешь в ад, Эрик. Не позволь никому и ничему себя сломить. Преврати свой страх в оружие. Стань лучшим среди сильнейших.
– Стану, отец, – глухо отозвался я, ощущая предательское жжение за грудиной.
– Я в этом не сомневаюсь, – бросил он и покинул соту, оставив меня в полнейшем смятении.
Меньше всего я рассчитывал на благословение президента, но получил именно его».
Выбросив из головы мелькнувшее воспоминание, я, не снижая скорости, продолжаю бег. На последнем километре нас ждет заключительное препятствие. Вместо ровного, хоть и скользкого пути перед нами появляется отвесный склон с закреплёнными цепями. Мы называе его «зуб дракона». Тонкие металлические канаты свисают с покрытой льдом поверхности, а под ногами – мокрый, усыпанный обломками камней снег. Один неверный шаг, неосторожное движение и можно с лёгкостью поскользнуться и улететь вниз. Кто-то из предыдущей группы уже сорвался – вон на снегу остались следы крови. Я стараюсь не смотреть слишком долго. Сейчас главное – добраться до вершины.
Подтягиваюсь на руках, чувствуя, как шипы на перчатках впиваются в промёрзшие стальные звенья. Мышцы горят, но я двигаюсь вверх, не позволяя себе остановиться.
– Быстрее! – надрывается в наушниках голос Синга. – Если кому-то не удастся подняться, будете ночевать на открытой площадке!
Распинается и вопит он чисто для устрашения. Слабых отбраковывают другими методами – я это понял ещё во время первой недели, когда троих новобранцев отправили на ночное патрулирование, с которого они не вернулись. Потом таким же образом наши ряды покинули еще двое рекрутов и трое два дня назад.
Двигаюсь быстрее, чувствуя, как от холода и напряжения немеют пальцы рук. Цепь скрипит, раскачивается под весом ещё троих новобранцев, карабкающихся чуть ниже меня. Поднимаюсь через силу, каждый новый рывок тяжелее предыдущего. Рядом, как всегда, тихо матерится Сантес.