Город зеркал. Том 2 - стр. 33

– Конечно, помню.

– Я очень долго думал. Почему? Почему меня? Почему Алиша выбрала меня, а не кого-то еще, именно тогда? Я бы предположил, что ты выберешь Питера. Но ответ пришел ко мне, когда я задумался над тем, что ты сказала. «Когда-нибудь этот мальчишка всех нас спасет».

– Мы об этом еще детьми разговаривали.

– Точно. Но говорили и о многом другом.

Он наклонился вперед.

– Даже тогда, Лиш, ты знала. Может, не знала, чувствовала, то, как все складывается, как и я. Точно так же, как сейчас, когда я сижу здесь, двадцать лет спустя, разговаривая с тобой в тюремной камере. Другой вопрос – почему. На него у меня ответа нет, и я перестал задавать его. Сейчас все это подходит к развязке, и я знаю не больше твоего. Учитывая общую тенденцию последних двадцати четырех часов, особых оснований для оптимизма нет. Но в любом случае я не смогу сделать это без тебя.

Щелчок замка. В дверях появился охранник.

– Фишер, я же сказал – пять минут. Убирайся к чертям отсюда.

Майкл сунул руку в карман рубашки, помахал у себя над плечом пачкой банкнот, даже не удосужившись посмотреть, как охранник протянул руку и выхватил их, а затем вышел.

– Боже, какие идиоты, – со вздохом сказал он. – Неужели они действительно думают, что завтра в это же время эти деньги будут иметь хоть какое-то значение?

Он снова сунул руку в карман и вытащил сложенный лист бумаги.

– Вот, возьми.

Алиша развернула лист. Спешный набросок карты рукой Майкла.

– Когда придет время, иди по дороге на Розенберг, на юг. Сразу за гарнизоном увидишь старую ферму, слева, там бак для воды. Свернешь на дорогу сразу же за ним и прямо на восток, пятьдесят две мили.

Алиша оторвала взгляд от листа бумаги. В глазах Майкла появилось что-то новое, неистовство, почти безумие. За тщательно контролируемым видом и поведением, ореолом силы скрывался человек, горящий верой.

– Майкл, что в конце дороги?

Снова оставшись в одиночестве, Алиша погрузилась в мысли. Вот, значит, что заменило Майклу женщину, в конце концов. Его корабль, его «Бергенсфьорд».

Мы изгои, сказал он ей на прощание. Мы те, кто знает правду и всегда знали; это боль, с которой мы живем. Как же он хорошо понимает ее.

Кролик настороженно смотрел на нее. Его черные немигающие глаза блестели, как две капли чернил. В их выпуклой поверхности Алиша увидела отражение, призрак ее самой. Почувствовала, что у нее мокрые щеки. Почему она не может перестать плакать? Она скользнула к клетке, открыла дверцу и протянула руку внутрь. Ее ладонь заполнила мягкая шерсть. Кролик не пытался сбежать, либо прирученный, чей-то любимец, как сказал Майкл, либо слишком испуган, чтобы что-то делать. Она вытащила зверька из клетки и посадила на колени.

– Все в порядке, Отис, я друг, – сказала она.

И так и сидела, гладя его по мягкой шерстке, очень долго.

Шаги, скрип открывающейся двери. Эми открыла глаза.

Привет, Пим.

Та остановилась в дверях. Рослая, с овальным лицом и выразительными глазами, в простом платье из синей хлопчатобумажной ткани. Выпуклый живот под мягкими складками платья, она беременна.

Я рада, что ты вернулась, чтобы меня проведать, сказала Эми на языке жестов.

Пим с сильной неуверенностью поглядела на нее и подошла к кровати.

Можно? – спросила Эми.

Пим кивнула. Эми сложила ладонь чашечкой и прижала к платью. Скрытая внутри сила, столь новая, чистейшее ощущение жизни – если сравнить с цветом, то белый цвет летних облаков. Вопросы, множество. Кто я? Что я? Это мир? Я есть все или лишь часть?