Город вторых душ - стр. 30
Дверь была приотворена. На лестничной клетке курил тощий парень в черной футболке с застиранной надписью «Любимый муж и самый лучший папа». До чего же тошно… Похоже, ровесники, хоть Северьян из-за бороды и выглядел старше. У него самого сейчас вполне могла бы быть десятилетняя дочь. Точнее, у Севера, если б не Северьян.
– Зайди, посмотри. – Парень кивнул на дверь. Сразу на «ты» и никаких «батюшек». – Там жена с ней, не дает спать.
В то, что Северьян сумеет помочь, он явно не верил, а тот уже вошел в роль – прежде чем ступить внутрь, размашисто перекрестился, бормотнул первые слова молитвы. Вошел и замер.
Рыгания были слышны уже с порога. Будто пенопласт переламывают снова, и снова, и снова. Страшно вообразить, что творится в желудке и гортани этого ребенка…. Время от времени эти звуки, будто накопившись, вырывались утробным и низким «Оля». Или «Ого-оля» – точнее разобрать не получалось. Нарочно медля, Северьян начал снимать правый ботинок. Девочка что-то выкрикивала. «Бог, Бог!..» Северьян застыл и прислушался.
– Бог должен благословение давать, а не батюшка!
Ему и до этого было жарко, а теперь пот хлынул по спине потоком. Она знает, что он здесь, но не распознала двоедушника. Есми не вселяются в людей. Бред…
– Ого-оля, – отрыгнула девчонка.
Стоило Северьяну стащить второй ботинок, из комнаты выскочила и вцепилась в него цыплячьими руками крошечная женщина, с виду почти уже старуха. В голове промелькнуло: «Мать!» Это все не от возраста – с горя.
– Посмотрите, – всхлипнула она, взглядом указывая в конец коридора. – Такого раньше не было!
У Северьяна упало сердце. Заранее приготовленные фразы вроде «Я не врач» и «Даже для отчитки[5] потребуется специальное разрешение» разбивались об искаженное ужасом лицо этой маленькой старушки, остатки ярко-синей краски на ее волосах, разношенные тапки и прорехи халата.
– Я посмотрю, – произнес он спокойно и, слегка приобняв ее за плечи, тут же высвободился. – Я здесь для этого. Идите на кухню.
– Спасибо, – шепнула мать с благодарностью и отступила – не заспорила, не побоялась оставлять его с дочерью один на один. Ей тоже нужна была эта передышка, несколько минут в одиночестве. Похоже, Северьян за долгое время был первым, кто согласился сменить ее на посту.
Он ожидал увидеть сцену из фильма ужасов и внутренне готовился к тому, что девочка окажется маленьким сатаной, привязанным к кровати. Или встретит Северьяна, вися под потолком, а потом спрыгнет и попытается в него влезть…
Оля примостилась на краешке кровати. Из-за ее спины выглядывали аккуратно рассаженные вдоль стены плюшевые мишки и зайки. Розовые обои, книжный шкаф, оклеенный огромными алыми сердцами, стол и портфель возле него…
Оля была одета в чистое, волосы заплетены, рядом – раскрытая книга: видимо, читали с мамой в ожидании известного батюшки, хваленого спасителя, чуть ли не экстрасенса. В левой руке у Оли лежал носовой платок, который она прижимала к лицу во время приступов, то есть почти постоянно. «Ого-оля!» – голова на тоненькой шее запрокидывалась и резко кивала. После каждого такого рева Оля крестила свободной рукой желудок. Беспомощный жест, которому научила мама…
Духота стояла жуткая. Из детской словно выкачали весь воздух. Жара – а окно намертво закупорено, ни щелочки…