Город У - стр. 32
Мы шли минут десять. Я заметила, что кирпичный пол всё время уходил под легким уклоном вниз – будто бы мы спускались всё глубже и глубже под землю.
Страх почему-то оставил меня. Я вспомнила, как мы с мамой – очень-очень давно, когда еще Катьки даже в проекте не намечалось – играли в прятки на улице. Мы тогда жили в Твери в небольшой трехэтажной сталинке. Сбоку этого дома располагалась узенькая дверь, ведущая в подвал. Обычно на ней висел небольшой замок, но в тот день ее оставили открытой.
Пока мама сидела рядом с песочницей и считала вслух, закрыв глаза руками, я успела добежать до входа в подвал и спуститься туда, прикрыв за собой дверь. Подвальчик оказался сухим и аккуратным. Мама быстро сообразила, куда я делась, и вместо того, чтобы отругать меня, сама спустилась туда.
И мы сидели с ней там на каком-то старом деревянном ящике, наверное, минут сорок. Через продухи к нам попадал свет, появлялись и исчезали тени прохожих, слышались искаженные толстыми стенами звуки голосов и автомобилей. А мама рассказывала мне какие-то веселые сказки – истории про подвальных человечков, которые она, наверно, придумывала прямо на ходу. Как же мне тогда было радостно, как я ее любила!.. Я совершенно точно была уверена в том, что моя мама – добрая волшебница, знающая обо всем на свете, самая добрая, самая веселая… Я потом десятки раз рассказывала об этом своим подружкам по детсаду, и они отчаянно завидовали мне, потому что ни у кого не было такой мамы, которая полезла бы за ними в подвал. Ни у кого…
– Теперь можно и поговорить. Наталья, можно на ты? Ага. Чувствуешь, что коридор изменился? Я говорю не про внешнюю сторону дела, а про внутреннюю.
Мы остановились с ним возле развилки – основной проход по-прежнему шел прямо. В боковые стороны, налево и направо, уходили два узких лаза, похожие на трещины в полу.
– Вот тут самое важное, Наташа, – он говорил негромко и серьезно. – Тут нужно постоять и подумать. Это не простая развилка – и досюда, кстати, далеко не все добираются. Потому что не знают правил – шумят, галдят, выпендриваются – и их просто не пускают. Надо закрыть глаза и открыть чувства. Дальнейшее зависит от самого человека. Я потушу пока фонарик, а ты выключи свой на смартфоне.
Я подчинилась его указанию. Закрыла глаза, прислушиваясь к окружающему. Когда мы перестали идти, стало совсем тихо. Я не слышала даже дыхания своего спутника, хотя он находился совсем рядом. Ничего не происходило. Прошла минута, другая. Я, улыбаясь, тихо спросила, можно ли открыть глаза. Мне не ответили. Еще не включив фонарик в телефоне, я с бьющимся сердцем уже поняла, что произошло. Но просто отказывалась в это поверить. Фонарик высветил лишь кирпичные стены и темноту коридора. Я позвала его один раз, второй, потом закричала во весь голос.
– Это совсем глупо с вашей стороны, Павел Сергеевич! И не смешно. Завести девушку сюда, а потом спрятаться… – я говорила еще и еще. Звала, обзывала его, начала даже всхлипывать – ничего в ответ. Тишина. Абсолютная.
А затем с той стороны коридора я услышала звук, похожий на тяжелый вздох.
5.
– В каждом подвале, Таша, живут свои маленькие человечки. У них такие серые шапочки с острым верхом и зеленые штанишки. Они обожают сказки и музыку – особенно звуки колокольчиков. Как звенит колокольчик? Динь-динь-динь! Тебе нравятся сказки? И им тоже. Все их любят…