Город У - стр. 28
– Ой, Наташенька, я сегодня что-то углубилась в особенности местной политической игры. Тут такое любопытное противостояние между муниципалами и областной властью – на нем-то и строится здешняя политика-экономика.
Я изобразила интерес, но дальше вслушивалась мало. Лишь бы не сорвалась завтрашняя встреча с братом этой «англичанки». И мне нужно найти проводника до Малиновских склепов – хотя бы для того, чтобы сделать фотки. Фотоотчет о поездке ведь закрепили за мной. Тут подкачать нельзя.
Перед сном заглянула в почту, а там письмо: пришло послание в личку с ЖЖ:
«Это Ташин. Случайно не вы с моей сестрой сегодня в роще беседовали? Это можете быть только вы – кто же еще? Я только удивляюсь, как вы так быстро смогли найти ее. Впрочем, это не важно. Я готов с вами побеседовать, потому что иначе, видимо, нельзя. Завтра в 12—00 в Малиновке – на той же самой скамейке. Устроит вас?».
Я ответила, что да, устроит. И, конечно, рассыпалась в благодарностях. Дело продвигается, господа присяжные!
3.
Темнота. Вдалеке, на самой границе восприятия, чуть брезжит свет. Я, спотыкаясь, бреду туда. Только тут замечаю, что вокруг – вовсе не тишина. Капает вода, где-то что-то тонко подсвистывает – будто сверчок. Едва улавливается низкий гул, давящий на все чувства. Пахнет землей и влажным бетоном. И вдруг – глубокий вздох кого-то огромного; совсем рядом притаился кто-то чудовищный, я чувствую на себе его хищный взгляд.
– Не бойся, – шепчет мне мужской голос и чья-то сильная рука берёт мою ладонь в свою. – Мы сможем от него уйти, но придётся бежать. Готова?
Бежим в полной темноте, ноги тонут в вонючей жиже, месят кашу из камней и веток, а мы продолжаем нестись вперёд – как сумасшедшие. Но оно догоняет нас, его дыхание и тяжелые вздохи всё ближе и ближе. И тут нас сбивают с ног.
Я лежу на спине, закрыв глаза. К моему лицу медленно приближается чья-то большая голова; она обнюхивает меня – и это длится вечность. Затем холодок, резкое движение воздуха и – отчаянный крик боли. Я понимаю, что чудовище добралось до моего спутника. Глухие удары и потом – выворачивающие наизнанку чавкающие звуки. Совсем рядом пожирают того, кто хотел спасти меня.
Проснулась я с криком. Привстала, судорожно хватая воздухом ртом, и долго пялилась в темное окно, чуть подсвеченное уличными фонарями. На сотовом – третий час ночи. Я сходила в ванную и умылась. Потом пошла на кухню и налила себе холодного молока. И, наверное, с полчаса стояла возле кухонного окна, смотря на пустой Колотовский бульвар.
«Может, и правда лучше уехать? Меня ждет Катик, а тут… Тут что-то не так. Зря мы сюда приехали с Супониной…» – я поймала себя на этой мысли и удивилась. Что это? Неужели разговор на скамейке так на меня повлиял? Чушь всё это. Надо просто сделать свою работу, причем работу, от которой я ловлю кайф, и потом уехать – только и всего.
Я подумала о сестре, представила, как она сейчас спит в своей любимой позе – завернувшись в плед, словно в кокон, – и мне стало нестерпимо жалко ее. Как же фигово, когда нет мамы. Ну почему всё так? Зачем нужно было забирать ее у нас?
Прошло всего пять лет после ее смерти, а я уже с трудом могу четко вспомнить ее лицо. Когда смотрю на фото, где они с отцом улыбаются, – это во время папиного дня рождения, мне тогда лет пятнадцать было, – я помню ее. Но стоит убрать фотку – и лицо расплывается. Будто приходит туман и хочет забрать ее даже из моих воспоминаний.