Город смерти - стр. 5

А в повозке…

Чтобы не разбиться, Вадим притормозил и вперился в это чудо. В повозке – пятеро лохматых мужиков с ружьями. Один погоняет лошадь, четверо переговариваются. Черный, бородатый, похожий на цыгана, оскалил щербатую пасть и потянулся к карабину, но сотоварищ остановил его, положив руку на плечо.

Какие фактурные типажи, подумал Вадим, достал мобильный, чтобы их сфотографировать, но телефон выключился. Очевидно, разрядился. И часы, «Ролекс», присланные отцом из Германии, стали.

– Это кино снимают, да? – обратился Вадим к проходящей мимо пожилой женщине.

Она отшатнулась, ссутулилась и, оглядываясь, засеменила к домам. Ну, что за народ! Выделив в толпе трех более-менее чисто одетых девчонок, Вадим подкатил к ним и спросил:

– Девочки, – их лица побледнели и вытянулись, говорить Вадиму расхотелось, но он закончил упавшим голосом, – подскажите, пожалуйста, который час.

Ближняя, с отвислым животом и тонкими рахитичными ножками, заблеяла:

– Маленький чпок два эс-грамма, большой – четыре.

– Время сколько? – заорал Вадим и постучал по остановившимся часам. – Да что, неужели у вас ни у кого нет мобильного?!

Две девчонки бочком, бочком стали пробираться к подворотне, рахитичная не двигалась. Она смотрела на Вадима как мышонок на удава, и ее воспаленные глаза наполнялись слезами. Наконец ее ноги подкосились, она села прямо в грязь и заголосила:

– Не трогайте меня! Я жить хочу! Я… я больная! У меня сифилис, он заразный. От него умирают!

Вадим попятился, оседлал мотоцикл и рванул прочь, рискуя разбиться на раздолбанном асфальте. По сторонам он старался не смотреть. Он хотел скорее попасть в более-менее знакомый район, чтобы перевести дыхание. Но трущобы все не заканчивались и не заканчивались. Напротив, начали попадаться дома с проваленными крышами и выбитыми стеклами, там, где квартиры были обитаемыми, из окон торчали ржавые трубы печей. И вдруг. Посреди этого. Невероятно! Ильич! Серебрянкой крашенный. Прямо в бывшем сквере! Вадим остановился. Ильич был родной, знакомый, привет из прошлого. У Горбушки он, что ли, стоял раньше? Вадим смотрел только на него. И пытался рассуждать. Кавардак начался, когда ему встретилась кучерявая брюнетка. Она-то и должна все объяснить.

Найти ее двор не составило труда. Вадим забежал в подъезд. Там прямо у двери, опершись на облупленную стену, сидя спал вонючий бомж. Под его штанами расползлась лужа. Бомж то и дело всхрапывал и сучил ногами. Косясь на него, Вадим едва не споткнулся о ступеньку. Удержался. Странно, что бомжа никто не гонит.

На площадке по пять квартир, значит, пятнадцатая на третьем этаже, крайняя справа. Ни на одной двери не было номера – приходилось считать, поднимаясь, и мысленно развешивать номера. По идее эта, украшенная схематично нарисованным членом и соответствующей надписью внизу. Н-да-а, девушка, любят тебя соседи!

Палец лег на кнопку звонка. Надавил – раз, другой, третий. Не работает. Пришлось стучать. Сначала – костяшками пальцев, потом – кулаком. Глухая она, что ли? Или соврала?

– Кто? – наконец донесся недовольный голос.

– Я! Да открывай же!

– Кто это «Я»? Много вас всяких тут шастает.

– Ну, подвозил тебя недавно.

– А-а-а! Добрый лунарик! Никак знакомиться явился? А машинку свою, что, внизу оставил?! Совсем сдурел?