Город смерти - стр. 35
– Давно вы меня ждете?
Сказал и удивился – «вы». Так уже давно никто не говорит. Интеллигенция вымерла.
– Нет, минут двадцать.
Врет ведь! Руки вон посинели, хотя одета она довольно тепло.
– Как вас зовут?
– Вероника.
– Пройдемте, Вероника. Не на улице же дела обсуждать.
Заозиралась. Жалеет, что пришла.
– Не бойтесь… хотя вы правы. Людей надо бояться, но не меня. Идемте.
Охранник отпер железную дверь, поздоровался с гостьей уважаемого человека. Женщина поправила шапку, кивнула в ответ, мальчик промолчал.
Отсчитав привычные восемнадцать ступенек, Олег отпер дверь и жестом пригласил женщину. Замялась у входа, стянула сапоги. Мальчик тоже разулся, сунул портянки в латаные ботинки и напрягся, как зверек, ожидающий нападения.
– Не стоило разуваться, но раз уж… вот тапочки. Проходите. Нет, не туда, сюда, в кухню. И пальто снимите, у нас тепло.
На ней оказалось клетчатое платье с широким поясом. Старалась, лучшее надевала. Что ж за дело такое важное? Подумав, стянула шапку, и по плечам рассыпались белые волосы. Совершенно седые.
Мальчик босиком протопал в кухню и уселся на табурет, поджав ноги. Он напоминал нахохлившегося галчонка.
– Будете чай?
– Что вы, – прошептала женщина. – Мы на минутку… и вообще, неудобно, это ведь я с просьбой.
– Будете. – Олег сунул кипятильник в бутыль с водой, оседлал стул. – А теперь говорите.
– Вы ведь ведете секцию… учите детей. – Она сглотнула и заговорила быстрее: – Знаю, знаю, к вам сынки баронов ходят… Это дорого стоит, но я заплачу. У меня есть. Не смотрите так, правда есть!
Задумавшись, Олег почесал бровь, смерил взглядом мальчика.
– Он… видите какой. Его убьют за цвет кожи!.. – проговорила Вероника.
– Ну, знаете. Цвет кожи я менять не умею. Вы бы лучше с его отцом поговорили.
– Да какой отец в наше-то время…
– Восточные мужчины не бросают своих детей. Женщин наших используют, да…
– Но его мать вряд ли помнит, от кого он!
– Хм, а вы, простите… кто?
– Я его бабка! Мать… ой, говорить тошно.
– Ясно, извините. А мальчик-то в курсе?
– Он знает, и все равно – мама.
Забулькала вода в бутыли, Олег заварил лучший чай, придвинул чашку к мальчишке, выставил тарелку со сладкой лепешкой, нарезанной тонкими кусками.
– Спасибо, – сказал мальчик.
– Как тебя зовут, молодой человек?
– Леон, – вскинул голову, выдержал взгляд.
Странный мальчик. Черты лица европейские, но кожа смуглая, и волосы – цвета воронова крыла. Маленький взрослый. Ребенок без детства, с пеленок вынужденный драться за кусок хлеба, за право оставаться собой. У него и друзей, наверное, нет.
– Леон, а что ты умеешь делать хорошо?
– Читать, – мальчик шумно отхлебнул из чашки, обжегся, поморщился, – рыбу ловить на крючок и так… ну, накалывать. Крыс бить.
Олег вздохнул.
– Он совершенно здоров, – проговорила Вероника. – Просто на удивление здоров. Вы поймите… я женщина и не научу его выживать, потому что сама не умею.
Раскраснелась от тепла, подперла голову рукой. Теперь видно, что ей уже под пятьдесят: глубокие морщины на лбу и вокруг рта, слегка обвислые щеки, но глаза – ясные, умные, молодые. Удивительно, что она пережила голод и, барахтаясь в грязи, сумела сохранить… чистоту, что ли. И ребенка воспитывает, как раньше. Но сейчас так нельзя! Время другое! Мальчишка это понимает лучше нее.
– Вы согласны? – спросила она, по-своему расценив молчание.