Город на Стиксе - стр. 9
– Жан, он талантлив.
– А ты? Ты не талантлива?
– При чем здесь я? Не сравнивай.
– Ну, хорошо. Талант и ты здесь ни при чем. Но каждый проживает свою единственную жизнь, и относиться к ней, как вы с Галиной, – это преступление.
– А как я отношусь?
– В том-то и дело, что никак. Случилось что-то – «Не судьба! » Или наоборот: «Судьба!» Придумали себе какую-то судьбу, сидят и ждут погоды. А мир устроен так, что получаешь то, что заявляешь. Судьба – это фантом. Но я согласна: мы, конечно, в рамках, и надо успевать.
– Все люди в рамках, дорогая.
– Я про рамки пола. У мужчин другое. Мы же… Ты посмотри, на все-про все пятнадцать лет: получить образование, встретить любовь, родить и воспитать детей плюс еще разобраться с профессией. Конфликт между женской и человеческой жизнью. И ведь десять лет уже прошло. Лиз, ты подумай – десять!
– Да, ты права. Ужасно. Что же делать?
– Совершать движения.
– Ну, если мы с тобой не живем человеческой жизнью, то кто тогда уж и живет!
– Дело за малым: наладить как-то женскую.
Сломавшись под ее напором, я принялась собираться. Залезла в душ, который работал, несмотря на июль, достала струящийся в пол сарафан с абсолютно открытой спиной, привычно завязала рыжий хвост, нагрузила себя бижутерией.
Критически окинув меня взглядом, Жанка кивнула, и мы, прошептав «Теперь или никогда», отправились творить свою судьбу.
Но судьба в этот день твориться решительно не желала.
– Девочки, я не могу, – прошелестела Галина, когда мы прибыли на место действия. – Но я буду в группе поддержки.
– Да ты взгляни: знакомых нет, и мы вообще преувеличиваем нашу значимость в глазах людей, – вздохнула Жанетта. – Им не до нас, прекрасных.
– Я не об этом, девочки. – Галка подула на челку, пожала загорелыми плечами. – Дело в том, что проблема отпала.
– Ты решила уйти в монастырь?
– Нет, но…
– Что «но»? Что случилось за эту субботу?
– Не за субботу, а за вечер пятницы.
Завернув в попавшееся под руку летнее кафе, которых я не переношу в принципе, мы недоверчиво приготовились слушать. Похлопав глазами, Галка доложила:
– Позвонил Аркадий.
– И что? – спросили мы, переглянувшись.
– Сказал, что без меня не может.
– Во сколько позвонил?
– Жан, ну, какая разница, во сколько?
– Большая. И?
– Где-то после десяти.
– Так я и знала. – К поздним звонкам Жанка относится критически, объясняя их просто: «Напились и звонят». По ее наблюдениям, серьезно можно рассматривать лишь дневные и утренние звонки. – Трезвый?
– Конечно, трезвый. Пригласил меня на свадьбу.
– На твою? – Я привстала со стула.
– На свадьбу брата.
Возникла мхатовская пауза.
– Ну, и при чем же здесь твоя проблема? Лиз, нет, ты посмотри, реинкарнируется бывший ухажер, пропавший без вести среди зимы, и мы сейчас должны все бросить и бежать на эту свадьбу.
– Нет, не зимой, в середине марта. Мы с ним поссорились.
– В который раз?
– Ну, в третий.
– И он пропал до лета. Лиза, что ты молчишь?
– А что тут скажешь?
Душераздирающая история с Аркадием Гутниковым, главным лирическим героем Галкиной женской жизни, состояла в том, что он появлялся, два-три месяца вел себя прилично, но когда в отношениях назревало нечто устойчивое и даже перспективное, внезапно исчезал без объявления войны. Ровно через такое же время Аркадий возникал вновь, и сюжет повторялся. Всякий раз после разрыва влюбленная Галка переживала трагедию, плавно переходящую в депрессию, но как только в конце ее тоннеля начинал брезжить свет в виде нового кавалера, Гутников материализовывался с очередным «люблю-не могу», и все начиналось по новой. По основным параметрам он был, конечно, жених: работал топ-менеджером в солидной компании, связанной с переработкой нефти, жил в большой квартире-студии, кроме компьютерных игр, вредных привычек не имел и увлекался входящим в моду дайвингом. Что с этим было делать, непонятно. Вернее, понятно: бросать без выражения лица.