Город на грани: поездка по окраинам Сан-Паулу - стр. 2
В другом центральном районе экскурсоводы наверняка покажут вам волнообразный дом «Копан» Оскара Нимейера – одно из крупнейших жилых зданий в мире. Кроме того, «Копан» просто красавец. Но куда характернее для центра новый тип жилья – «термитные трущобы», в которые за последние годы превратились многие высотные здания. «Башня Сан-Вито» построена в тот же период, что и «Копан», но символизирует она не блеск бразильского модернизма, а запустение этой части города. Все ее 27 этажей были заняты сквоттерами, а фасад представлял собой мозаику из граффити и разбитых окон – и в конце концов летом 2010 года дом был снесен. В Сан-Паулу насчитывается до 40 000 заброшенных зданий, и при этом два миллиона человек живут в фавелах на периферии города. Муниципальная строительная компания Cohab начинает скупать некоторые из таких объектов для их переоборудования в жилье, но пока ни одна из не слишком решительных попыток вернуть к жизни центр не увенчалась успехом. У города, по сути, нет традиции заботиться о своем историческом наследии. Сан-Паулу ничтоже сумняшеся позволяет некогда важным районам приходить в запустение: главное, чтобы где-то еще росли как грибы небоскребы очередного финансового квартала. Центр, как на доске для игры в «Монополию», неуклонно перемещается в юго-западном направлении – сначала на Авенида Паулиста, потом на Авенида бригадейру Фариа Луна, а в последние годы – к проспекту Беррини. Но исторический центр словно оказался за гранью времен, ожидая «шоковой терапии» джентрификации.
А как же периферия? Применительно к Сан-Паулу само это слово кажется почти неуместным, ведь периферия занимает большую часть площади города. Четких границ и периметров здесь не существует. Периферия – это условия: условия, в которых живут большинство горожан-«паулистанос».
Они всегда были порождением негласных политических игр и экономической эксплуатации. Первая волна бедняков, поселившихся на периферии, состояла не из крестьян-мигрантов, а из людей, вытесненных из самого города благодаря своего рода «османизации» Сан-Паулу. Во втором десятилетии XX века городской центр пережил перепланировку – были проложены широкие бульвары, разбиты парки, – что, естественно, сопровождалось сносом переполненных домов, где снимали жилье городские бедняки, которым пришлось перебраться на окраины. Затем, в 1940-х, границы города продвинулись еще дальше. Земельные собственники в сельских районах вокруг Сан-Паулу начали дробить свои владения и по дешевке – нелегально – продавать участки беднякам. Они рассчитывали, что по мере роста этих поселений государство будет вынуждено обеспечить их жителям базовые услуги и проложить транспортные коммуникации. Правительство – первый из военных диктаторских режимов в стране, – столкнувшееся с жилищным кризисом, который оно было не в состоянии преодолеть, закрыло глаза на это «самовольное» расширение города. И расчет землевладельцев, естественно, оправдался: когда соответствующая инфраструктура была создана, цена оставшихся у них участков возросла многократно. Таким образом, мы видим, что городские бедняки уже давно стали пешками в спекулятивных играх с недвижимостью.
В последующие десятилетия экономическая эксплуатация смягчилась, но политические интриги продолжались как и прежде. Расширение периферии приобрело иной масштаб в 1970-х, когда волна миграции с северо-востока страны обернулась взрывным ростом фавел. Это опять же стало результатом попустительства политиков: очередной военный режим постановил, что периферия не находится в юрисдикции муниципалитета, но незаконное строительство фавел дозволялось, пока их жители сами заботились о собственных интересах (то есть этим не нужно заниматься властям).