Город мечты - стр. 25

– Понятно, – Джим нетерпеливо начал потирать виски.

– Могу я взглянуть на раны?

– Они уже заживают.

– Это была бритва, ведь так?

– Я не знаю. Не разглядел в темноте.

– По крайней мере, напавший на тебя был мужчиной?

– Я же говорю, было темно.

– А где это произошло? В какой части города?

– Не знаю. У меня было плохое настроение, поэтому я просто бездумно гулял по улицам, а потом я уже плохо что-либо помню.

– Значит, ты не сможешь найти это место?

– Нет.

– Куда потом делся нападавший?

– Не знаю! Я упал на колени, закрыл лицо руками и стал умолять его остановиться.

– Думаешь, он сжалился над тобой и ушел?

– Что?

– Твои слезы. Думаешь, тебе удалось разжалобить его? Поэтому он тебя не убил?

– Нет. Не было слез, лейтенант. Я просто просил его не причинять мне боль.

– Его кто-то спугнул, да?

– Не знаю.

– Тебе следовало бы найти этого человека и поблагодарить за спасение.

– Говорю же, я не знаю, где это случилось!

– Я слышал… – Лобачевский опустил глаза на забинтованные руки Джима. – С тобой последнее время приключается много интересного.

– Признаться честно, я сам удивлен.

– Я бы хотел послушать об этом. О том, как ты порезал свои руки.

– Это, – Джим поднял правую руку, – у доктора Харченко, а это, – он смутился, поднимая левую, – в общем, это была просто случайность.

– Случайность?

– Просто плохое настроение.

– А доктор Харченко? У тебя тогда тоже было плохое настроение?

– Вы разве не знаете о том, что случилось с доктором Харченко?

– Что я должен знать?

– Он мертв. Ему отпилили лицо.

– Что отпилили?

– Лицо.

– Ах, вот как, – Лобачевский подозрительно покосился на Джима. – Это случилось здесь? В этом городе?

– Нет, часа два отсюда. Недалеко от студенческого городка… Черт, не помню, как он называется. Дарья знает, она хотела, чтобы я съездил туда.

– Дарья?

– Доктор Силуянова.

– Ах! – Лобачевский улыбнулся, коря себя за недогадливость. – Позвони мне, если вспомнишь, что-нибудь еще.

– Не вспомню.

– И все же, – Лобачевский вручил Джиму визитку.

На следующее утро лейтенант Лобачевский покинул Город Мечты, собираясь отыскать доктора Харченко. Несмотря на то, что Дарья Силуянова подтвердила слова Джима о том, что доктор мертв, он сильно сомневался в этом. Позвонив в участок, в ведомстве которого находился студенческий городок, Лобачевский поинтересовался подробностями смерти Харченко и получил странный ответ:

– Простите. Вы, вероятно, что-то спутали. Этот человек не умирал.

Лобачевский позвонил в медицинский институт и получил тот же ответ. Декан Петр Васильевич Брюхов терпеливо объяснил ему, что лектор Харченко сейчас в отпуске и найти его можно в загородном доме, где он делает ремонт.

– Вы уверены?

– Ну конечно, – декан широко улыбнулся, увидев в звонившем ему детективе нерадивого студента, которому нужно объяснять все по несколько раз, и начал снова повторять сказанное.

Лобачевский повесил трубку и для верности обзвонил пару моргов – прежний результат. Если верить этим людям, то доктор Харченко, которого Джим Отис давно похоронил, был жив и здоров. Поэтому оставалось лишь одно – поехать и лично отыскать лектора. Так Лобачевский оказался сначала в студенческом городке у декана Петра Васильевича Брюхова, а затем возле дома доктора Харченко, затерявшегося в лабиринтах дорог кукурузного поля.

Входная дверь была выбита, внутри жужжали сотни мух. Запах разлагающейся плоти смешивался с запахом краски. Это была война – борьба запахов, а дом Харченко стал их полем боя. Они сражались за каждую комнату, за каждую подсобку. Иногда побеждал запах краски. Иногда гнили. У каждого из запахов был свой лагерь. Своя база, откуда шли в бой все новые и новые силы. Но если краска выдыхалась, то запах разлагающейся плоти усиливался, завоевывая новые территории. Лобачевский шел к центру его дислокации, к сердцу его армии. Он не сомневался, что увидит там – человека с отпиленным лицом, привязанного к стулу.