Город кошмаров - стр. 8

Тёмное небо пронзают молнии, освещая лицо старухи. Оно всё бледное, кроме чернильных луж там, где раньше были пустые глаза.

– Отстань от меня! – кричу я.

Я крепче цепляюсь за перила. В пальцы впиваются острые занозы, но мне всё равно. Я зажмуриваюсь и представляю, что старуха уходит. А что, если подумать об этом изо всех сил? Вдруг желание исполнится?

Уходи. Пожалуйста. Уходи!

Мгновение – и я лежу и царапаю землю. Облизываю губы, внезапно ощущая ужасный привкус во рту. Грязь.

– Милая, что с тобой? Позвать кого-нибудь?

Сверху на меня, озабоченно сморщив лоб, смотрит блондинка с коляской.

Я качаю головой. Старуха всего в нескольких шагах от нас! Сгорбившись, она медленно ковыляет по тропе.

– Это всё из-за неё!

Дрожащим пальцем я указываю в её сторону.

Незнакомка останавливается и оборачивается.

Я открываю рот. Это другая женщина. Совсем не похожа! У старухи-зомби обвисшая кожа, бешеные глаза и лохмотья вместо одежды. Эта женщина пожилая, но выглядит нормально. У неё седые волосы и добрая улыбка. Одежда не порвана. Простые чёрные брюки и светлая куртка… Если это какая-то шутка, то она просто из ряда вон выходящая – я такого ещё не видела.

Прижимаю ладони к глазам.

– Может, «Скорую» вызвать, как вы считаете? – спрашивает пожилая женщина у блондинки.

– Нет! Спасибо, – перебиваю я. – Со мной всё в порядке.

Поднявшись, пытаюсь отдышаться. Чувствую себя странно. Ноги как ватные. Колени подкашиваются. Не понимаю, что произошло или куда делась жуткая старушенция, но точно знаю, что нужно вернуться домой. Быстро.

Домой прихожу, запыхавшись. С кем же я встретилась на набережной? Не знаю, как это возможно, но она похожа на старуху, которая мне всё время снится. Наверное, я очень устала. Вчера в ресторане, например, случайно передала отцу сахар вместо соли. Выяснилось, что сладкую яичницу возвращают на кухню в мгновение ока.

Я достаю из рюкзака ключи от дома и вожусь с замком. Прошло минут пятнадцать с тех пор, как я ушла с набережной, а руки всё ещё трясутся. Когда я открываю парадную дверь, в нос ударяет тёплый сладкий аромат. Корица. Папа в последнее время много печёт, осваивает новый рецепт вафель… Последнюю партию он задумывал в форме гробов, а вышли кривобокие квадратики. Посетителям всё равно. Главное – дать загадочное название, вроде «Кто же умер?», и народ выстроится в очередь.

Дотащившись до гостиной, сбрасываю кеды и вздыхаю, когда старинная люстра начинает мерцать.

Как. Вовремя.

Я понимаю, что мы снимаем дом временно, но всё же. Он такой старый – владельцы сами должны нам приплачивать, чтобы мы тут жили! Пожелтевшие обои отклеиваются, и когда я открываю в ванной кран, трубы в стенах гудят, будто у них танцы с музыкой. Электричество вообще не работает так, как надо. Мама всегда говорит, что это «очаровательно», но мне и пяти минут хватило, чтобы понять, что это значит «паршиво». Если мы застрянем здесь навсегда, я вряд ли выживу.

Лампы снова мигают, и свет гаснет окончательно. Я тяжело вздыхаю и на ощупь поднимаюсь по лестнице. Когда мы только приехали, мама с папой разрешили мне первой выбрать комнату. Помню, как восторгалась, впервые увидев «воронье гнездо», – дома в Чикаго такого не было. На самом деле это всего лишь крошечная комнатка в мансарде, где стены – сплошные окна. Оттуда открывается вид далеко-далеко, как из птичьего гнезда на вершине дерева. Одно окно выходит на пристань. Другое – на океан. Из третьего виден город.