Город, где умирают тени - стр. 12

– Это подразумевает, что пригласившим был некто, кому Лукас доверял, – добавила Рия.

– Думаешь, он знал убийцу? – спросил Эш.

Рия пожала плечами. Эриксон задумчиво посмотрел на Сюзанну:

– Сюзанна, Лукас был твоим близким другом?

– Не сказала бы. Я достаточно хорошо знала его еще до смерти, но, вернувшись с Михаилом, он изменился, стал холоден. Мне даже не нравилось находиться с ним в одной комнате. Да и никому не нравилось.

– Иными словами, – подвела итог Рия, – недостатка в подозреваемых нет. Михаил заявлял, что пришел судить недостойных, а таковых в Шэдоуз-Фолле всегда хватало. Очевидно, один из них оказался сильнее Михаила.

Был полдень, самое время обедать, когда автобус высадил Джеймса Харта на перекрестке и с ревом поехал дальше, выдохнув сизое облако выхлопных газов. Харт огляделся в надежде отыскать признаки цивилизации, желательно – закусочной с горячей пищей и прохладительными напитками, но кругом, насколько хватало глаз, лежала земля открытая и пустынная. Никаких ориентиров – лишь две убегающие от перекрестка к горизонту дороги, на обеих пыльные, едва заметные колесные колеи, что свидетельствовало о не очень-то оживленном движении в здешних краях. Харт чувствовал сильное искушение броситься вслед за автобусом и орать, чтобы он остановился, но остался стоять. Решимость и дедушкина карта завели его в такую даль, и будь он проклят, если сейчас сдастся. Не хватало еще трепать себе нервы из-за такой ерунды: подумаешь, остался на мели за тридевять земель от цивилизации! Или из-за того, что он ничего не ел и не пил с утра, от чего желудок начал проявлять нетерпение. Рот Харта сжался в прямую линию. Плевать на голод. Плевать на усталость. После четырех дней трудного путешествия сюда он ни за что не сдастся.

Достав бумажник, он вытащил письмо деда и аккуратно развернул. Впрочем, не было особой нужды смотреть на него. Харт читал и перечитывал письмо так часто, что смог бы сейчас, наверное, пересказать его слово в слово, а вот на карту взглянуть не мешало бы. А взглянув – вспомнить, почему он оставил все, что имел и на что надеялся, и бросился на край света за призрачной мечтой. Мечтой под названием Шэдоуз-Фолл. Он внимательно всмотрелся в листок бумаги, будто пытаясь разглядеть ключ или знак, которых каким-то образом не заметил.

Бумага с годами побурела и прорвалась на сгибах. Это было послание деда его отцу, написанное таким безупречным каллиграфическим почерком, какому теперь уже никто и никогда, как ни пытайся, не смог бы выучиться. Письмо было единственной ценностью, унаследованной Хартом от погибших в автокатастрофе матери и отца. Его разум споткнулся о конец этой мысли, как с ним уже частенько бывало. Шесть месяцев как родителей нет, но Джеймсу все еще тяжело было сознавать, что их теперь никогда не будет. Что никогда больше они не поворчат на него по поводу его одежды или прически, никогда не поругают за отсутствие цели в жизни. Он был на похоронах, долго смотрел вниз, в зев могилы, одной на двоих – согласно их завещанию. Он попрощался с ними... И даже несмотря на это, частенько дома ловил себя на том, что прислушивается в надежде услышать их голоса или знакомые шаги.

Чтение завещания мало помогло. Последние деньги ушли на уплату долгов и погребальные приготовления, и единственное, что осталось, – конверт с коротеньким посвящением, написанным отцовской рукой: «В случае моей смерти этот конверт должен быть вскрыт моим сыном Джеймсом и никем другим».