Горничная, которая любила розги - стр. 13
Страницы журнала разлинованы и поделены на три столбца. Первый узкий столбец отведен для дат. Над вторым столбцом Марек читает – характер провинности и быстро сверху вниз проглядывает весь список – капризы… дерзость… дерзость… неряшливо одета… намытая посуда… ложь… Марек просматривает третий столбец – 25 розог… 50 розог… 10 ударов ротанговой тростью… 25 ударов ремнем… и так далее. Мера наказания – вот как подписан этот столбец в журнале, и Марек хорошо это помнит.
Он принимается листать журнал, пока не находит сегодняшнюю дату. Во втором столбце Марек читает – поздно проснулась, не успела приготовить завтрак, а в третьем – 25 розог.
Марек закрывает журнал и кладет на конторку. Теперь он понимает, почему так долго ждал на крыльце, пока ему не открыли, и почему Катаржина ни разу не присела, покуда они с паном Войцехом ели окрошку.
Марек выходит из комнатки и сталкивается в коридоре с Катаржиной.
– Я, кажется, заблудился, – говорит Марек, чувствуя, как
от смущения у него горит лицо.
– Марек, а ты не видел мою туфельку? – спрашивает Катаржина, глядя на него в упор смеющимися глазами. – Я её все утро ищу и никак не могу найти.
– Видел, – кивает Марек, и отступает в сторону, чтобы панночка могла зайти в комнату. – Вон, на полу лежит.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Пани Фелиция в темном платье, накинув на плечи вязаную шаль, стоит возле ограды и смотрит, как по тропинке через заросшую сорной травой пустошь ходко идет человек в черной форменной курточке с сумкой почтальона на боку. Тетушке становится тревожно, ей кажется, что все это с ней уже было однажды. Она уже стояла вот так возле палисадника и смотрела, как почтальон с сумкой на широком ремне выходит из соснового бора и идет по тропинке к дому, вот он подходит все ближе и ближе, а потом… Потом случилось что-то очень плохое, но что именно тетушка никак не может вспомнить. Немного помучившись, пани Фелиция решает, что всё это сущий вздор.
Почтальон останавливается возле ограды и сдвигает фуражку на затылок.
– Добрый день, пани.
У него тусклый усталый голос. Сам пан высок ростом и худощав, с длинными, как у обезьяны руками. И лицо у него тоже длинное и бледное с темными, будто жеваными подглазьями.
– Вам телеграмма из Варшавы. Будьте добры, распишитесь.
Почтальон протягивает пани Фелиции бланк и ручку.
У пани Фелиции тревожно екает сердце.
– Какая еще телеграмма? – спрашивает тетушка, расписываясь.
Почтальон только пожимает плечами. Он забирает у пани Фелиции бланк и вручает телеграмму.
– У вас нет корреспонденции для отправки? – интересуется почтальон.
Но пани Фелиция никому писем не пишет, и почтальон уходит восвояси.
Стоя возле ограды пани Фелиция читает телеграмму, потом перечитывает еще раз. С застывшим лицом она смотрит на сосновый бор, где в сумраке между стволов еще мелькает узкая спина почтальона в черной форменной куртке.
– Нет, это какая-то ошибка, – говорит тетушка тихо.
С телеграммой в руке она поднимается на крыльцо и быстро заходит в дом.
– Когда ближайший автобус в Картузы? – спрашивает она Грасю, которая моет полы в гостиной.
Грася принимается искать в ящике буфета книжечку с расписанием автобусов, а пани Фелиция отправляется к себе в спальню, чтобы переодеться для поездки в город.
– Автобус будет ровно в три часа пополудни, – говорит Грася, заглядывая в теткину спальню. – А следующий без четверти четыре.