Горлинка Хольмгарда. Книга 2 - стр. 52
– Нет, я не сомневалась в тебе. Я сомневалась в Дорестадте, – пояснила Умила, глядя на будто выплывающее из вод солнце, которое сегодня дарило силы и надежды. – Мы с твоим братом давно предвидели сей грустный конец этого града…Дорестадт был обречен с самого начала. Река теряла свою силу, и он вместе с ней. Это был лишь вопрос времени: зачахнет ли селение самостоятельно или же его разрушат викинги.
– Не знаю, что и лучше, – Синеус был недоволен тем, какими оказались последние дни Дорестадта, недоволен самим собой и недоволен тем будущим, которое видел для себя.
– Без разницы, – покачала головой Умила, не сводя глаз с полосы горизонта, за которой тонули облака. – Он недостоин нашего рода.
– А какой достоин? Новгород, что ли?! – усмехнулся Синеус.
– Да, Новгород достоин, – подтвердила Умила серьезно. – Знаешь в чем разница между Новгородом и Дорестадтом?
– В том, что одного из них уже не существует, – мрачно отозвался Синеус, вспоминая дым пожаров, пришедший с севера и подползший к его воротам. Отплывая на кораблях, Синеус видел, как вдалеке вспыхнул старый донжон – самая крепкая башня его поместья, в которой, по замыслу зодчего, должен был находиться он сам, то есть сеньор, и его приближенные. Отрадно, что он, находчивый сын Умилы, быстро передумал переживать натиск врага в сей уязвимой цитадели.
– Дорестадт – это никчемный городишко. Городишко-слуга. Он обслуживает купцов, покупщиков, бродяг, потаскух, моряков, их корабли…– надменно произнесла Умила. – А Новгород – это сила. Град-победитель. В нем живут воины, а не торговцы специями и чинильщики чужих лодок. Этот город основан великим Словеном, самым могучим из всех славянских князей.
– Ах да, я забыл, у тебя же славянские корни, которыми ты гордишься. Но только вряд ли Словен был твоим предком, – засомневался Синеус.
– Словен был и моим и твоим предком, сын. Потому как все славянские народы – ветви одного дерева, – наставительно заметила Умила.
– Недружные колючие ветви терна, – усмехнулся Синеус.
– Среди родственников так часто случается, что нет мира. Но от этого они не перестают быть близкими друг другу. Даже внутри одной семьи возможны распри, что уж говорить о народах…– вздохнула Умила. – Так что не столь важно, к какому роду и к какой ветви принадлежим я и ты.
– Но родственники не всегда мирятся, – заметил Синеус.
– Всегда. Когда приходит беда, они поддерживают друг друга…
– И ты полагаешь, Новгород поддержит нас теперь в той беде, в которой мы оказались? Станет для нас домом, который нам не придется вскоре покидать?
– Разумеется. Ведь, выходит, земля Новгорода нам не чужда, хоть мы никогда там и не были, – вывела Умила. – Осталось токмо одно значимое препятствие, которое нам надобно обойти…
– Какое же? – Синеус сдвинул брови, пытаясь понять, что еще может случиться такого ужасного, сравнимого с тем, что уже произошло.
– Успеть достичь Новгорода до наступления холодов, – ответила Умила с умиротворенной улыбкой. Ей было безразлично то, что случилось с вверенным ей Дорестадтом. Ее не трогали судьбы жителей. Она не оглядывалась на грустные события, а смотрела вперед, предвкушая нечто приятное и новое, ждущее ее впереди в городе Гостомысла. Ветер играл в ее посеребренных волосах, солнце светило в глаза, и ей казалось, что она снова молода и полна сил.