Горлинка Хольмгарда Книга 1 - стр. 69
– Я сейчас…– Хлебослава отправилась в погреб, приняв молчание за положительный ответ.
Сычуг еще не было на столе, но Барма уже наперед знал, что и они бессильны что-либо изменить.
– Вот…– Хлебослава вернулась быстро и стала собирать стол. Она ничего не говорила, хотя обычно расспрашивала Барму о новостях. Часто они обсуждали знакомых, которые нередко расстраивали их каким-то образом. В этой семье было много именно таких разговоров – направленных против кого-то.
Барма молча ел, не чувствуя вкуса любимых кушаний. Он пережевывал это сложное блюдо с таким же отрешенным равнодушием, с которым корова жмякает зимой сено, глядя в темную стену коровника.
– Где ты был? – негромко спросила Хлебослава. Еще вчера она бы не спустила ему подобного. Но уже сегодня ей все видится по-другому: не надо на него кричать. Не надо сейчас и не надо было прежде. Он, конечно, всегда заслуживал упреков – он себялюбец и гордец, никогда не думающий о ней, о своей жене. Но ведь если он отойдет в сторону, то этому дому легче не станет. Да и она сама, Хлебослава, только сейчас поняла, что муж дорог ей, вопреки всем ее обидам. Ей нужно, чтобы он был рядом. И в горе и в радости. И пусть их житие давно уж превратилось в страданье, но они вместе должны быть, даже если мучают друг друга. По крайней мере она сама, Хлебослава, никакого другого мужа себе и не желала. Может, это и не любовь. Ну а что это еще тогда?
– В детинце…– мрачно ответил Барма. Он не хотел больше врать, унижая ложью самого себя: неужели Хлебослава – госпожа ему, чтобы он боялся ее гнева.
– Почему не приходил домой? – Хлебослава явственно чувствовала, что случилось нечто, что перечеркнет всю ее жизнь. Мягким покорным голосом она будто пыталась защититься от этого, не допустив положения, когда ей могут сказать, что-то плохое в лицо. Также как сейчас она подала его любимое блюдо, словно оно сможет задержать главу семьи в доме, где все остальное ему опостылело.
– Был занят…– Барма отложил ложку в сторону. Он посчитал, что все-таки правду ей тоже не следует пока говорить.
– Чем был занят? – все также сдержанно спросила Хлебослава.
– Чем-то…– Барма был удивлен неожиданным самообладанием своей супруги. Почему она не могла быть такой всегда? Зачем она возмущенно вопила по любому поводу, будь то разбитый горшок или новости княжества…
– Тебе нравится еда? – Хлебослава не ждала похвалы. Она надеялась на то, что ошиблась, предположив, будто муж остыл к ней. Его внешний вид и поведение указывали на то, что он уже не тот же самый Барма, не тот ее рачительный и мудрый супруг, радеющий о благополучии только этого дома.
– Слава, собери мою одежду и сложи в котомку…– Барма встал из-за стола. – Я поживу в детинце…
– Как это?..– опешила Хлебослава, которая никогда не допускала, что он может куда-то деться. Ее Барма всегда с ней: верен и терпелив. А она в свою очередь старается для него, всю жизнь свою она кинула ему под ноги, ни дня не жила ради себя. – Зачем в детинец уходить?
– У меня много хлопот с приездом князя…– ответствовал Барма и пошел к поставцу, где в корзинке на верхней полке хранились его личные вещи: некоторые украшения и памятные предметы. В доме было тихо. Прежде Барма наслаждался бы этим покоем. Но сегодня эта могильная тишина свидетельствовала о том, что этот дом умер для сердца Бармы.