Горько-сладкий - стр. 29

Заканчивался и этот день. От торта остались лишь крошки и липкие ложки. Ирма спокойно убрала со стола, поставив посуду в раковину. Довольный надухаренный Грим помогал ей, таская стаканы. Филадельфия занималась капитальной мойкой кухонной утвари. Ее руки были по локоть в пене для мытья посуды, густые волосы заплетены в тугую косичку. Выбившийся локон не мешал ей, закрывая лицо, а был аккуратно заправлен за ухо. Фрэд вытирал помытую посуду и отправлял в кухонный шкаф.

Тихо, уютно, чисто. Гриму нравилось. Он улегся на коленях Филадельфии и уснул. Ирма и Фрэд устроились на диване перед телевизором. Они грызли семечки и кидали кожурки в сооруженные стаканчики из газеты. Темно. Лишь свет телевизора освещал помещение. Кажется, боевик с Вин Дизелем. Филадельфия бережно гладила кудрявые волосы сына, постепенно направляясь в мир сновидений. Как только закрывала глаза, оказывалась в непонятном сне, но снова просыпалась, резко вздрагивая.

Такие вечера стали частыми. И такая семья устраивала всех. Разные возрасты, иные мысли, другой стиль одежды, но им нравилось находиться вместе. Они собирались вместе и наслаждались обществом друг друга. Как будто, так и должно было быть.

Грим стоял вместе с ребятами в шеренге и держал гладиолусы. Перед ним снова проходили взрослые парни, девушки, весело улыбаясь и шутя на ходу. Почему он не такой, как они? Его радовало одно: Грим оделся почти так же, как и старшеклассники. Черно-белая форма. Хоть что-то приближало его ко взрослым.

Он ощущал на себе восторженные взгляды мамы, Ирмы и Фрэда. Они стояли напротив, махали ему. Ирма просила улыбнуться для фотографии, но Гриму не хотелось. Он нашел занятие интереснее. Рядом стояла совсем маленькая девочка, которой он закрывал глаза гладиолусами. Боковым зрением мальчик видел, как еще немного, и она заплачет. Это была Мира. Как иронично. Он успел вытянуться и обогнать ее в росте. Теперь они будут учиться в одном классе. Грим сможет раздражать ее, ведь от былой симпатии к ней не осталось совершенно ничего. Ему хотелось больно ущипнуть ее за веснушчатую щеку, отрезать ножницами огненно-рыжие волосы или испортить ее милую школьную форму.

Однако он решил остановиться на гладиолусах. Грим специально заслонял ей вид цветами, двигаясь одновременно с ней.

– Что ты делаешь? – Пискнула Мира.

– Не ной, – спокойно ответил Грим и улыбнулся дьявольской улыбкой. Серые глаза холодно сверкнули. Мира так испугалась его грубого голоса, что не удержала бойкую слезу и уронила ее на белые пышные розы.

– Пожалуйста, не обижай меня! – Взмолилась девочка. Увы, Грим промолчал и не изменил положения своих гладиолусов, мешая Мире.

Так продолжалось всю линейку. Выступали учителя и выпускники, пелись песни, читались стихи. Что еще добавить? Все по традиции. Конечно, для первоклассников это новшество, торжество великого масштаба, но Гриму было интересно только дразнить Миру. В нем все еще кипела обида за прошлое, то предательское отношение с ее стороны. Он еще никого так ненавидел, как он выражался. Знал ли он значение этого слова? Приблизительно, так что особой ошибки нет. Так вот, он ненавидел Миру все это время, а когда узнал, что она будет его одноклассницей, то сразу же начал придумывать пакости на ее счет. Грим восторгался ее испуганными глазами, сила бушевала в нем, выплескиваясь наружу недобрым огнем.