Горький водопад - стр. 8

Теперь я для него – помеха. Это больно.

Я делаю вдох, чтобы усмирить холод, пронзивший меня насквозь.

– Кто они? – спрашиваю. Коннор спокойно завязывает шнурки.

– Зачем? Что ты собираешься делать, побить их?

– Может быть. Потому что мне невыносимо видеть, как тебе больно, сынок. Совершенно невыносимо.

Я слышу, как на последних словах мой голос начинает дрожать по-настоящему. Коннор тоже это слышит и бросает на меня короткий взгляд. Я не могу прочесть ничего по его лицу, и он отворачивается так быстро, что оно на миг размывается у меня перед глазами.

– Было проще, когда мы переезжали, – произносит он. – Когда нам не приходилось просто принимать это.

– Знаю. Ты хочешь куда-то переехать? Мне казалось, тебе нравится жить на одном месте.

– Мне и нравилось. Я имею в виду – нравилась сама идея. Просто… – Коннор снова садится на кровать, вздыхает, но не смотрит на меня. – После школы я иду к Реджи в гости, помнишь? – Он говорит так, словно мы уже условились об этом. Но мы об этом даже не заговаривали. Однако я просто киваю и не возражаю. Моему сыну нужно ощутить, что ему есть чего ждать.

– Позвонишь мне, когда придешь туда? – Я произношу это как вопрос, а не как приказ. Коннору, похоже, становится легче от этого.

– Конечно, мам. – Он встает. – Наверное, нужно что-нибудь съесть.

– Хорошая мысль.

Я хочу обнять его, но вижу, что он не желает этого. Мое сердце болит за него. Я ужасно боюсь, что весь мир готов причинить ему вред, но я не могу остановить весь мир. Знаю, что не могу.

Возможно, это самое худшее.

К тому времени, как Коннор садится за кухонный стол, появляется моя дочь. Она вяло шаркает ногами, пряди темных волос свисают вокруг ее лица. Ланни одета в пушистый банный халат красного цвета, с изображениями мультяшного Дракулы. Она зевает так широко, что я практически вижу ее гланды.

– Блин, – говорит она. – Опять в школу?

– Опять, – соглашаюсь я. – Яичницу?

– Конечно. Кофе?

– Эликсир жизни со множеством сливок и сахара ждет тебя.

Мы завтракаем всей семьей. Для меня эти моменты драгоценны, пусть даже для полусонных детей это не так. Мне приходится торопить Ланни, которая, как всегда, мешкает. Если я не буду подгонять ее, оба они опоздают на школьный автобус, а Сэму уже пора ехать.

У дверей я обмениваюсь с Сэмом нежным поцелуем. Я вижу сожаление в его глазах. Сегодня мы упустили возможность немного побыть наедине.

Я надеюсь, что вечером она у нас будет. Если ничего не случится.

– Сэм? – окликаю я его. Он останавливается, не дойдя до своего пикапа. – Будь осторожен.

– Так много правил! – говорит он с усмешкой.

За деревьями разгорается заря, заливая все мягким, благостным светом. Он отражается от стекол машины и пикапа, и на секунду мне кажется, будто у меня галлюцинации, потому что ярко-красная точка на груди Сэма кажется неуместной.

Еще до того, как я понимаю, что это, мое сердце начинает колотиться, словно паровой молот. Но к тому времени точка лазерного прицела приходит в движение.

– Сэм! – В моем голосе отчетливо звучит тревога, но я вижу: он не понимает, о чем я его предупреждаю. Я уже готова крикнуть «ложись!», когда боковое окно его пикапа становится молочно-белым – это идет трещинами закаленное стекло. В центре зияет отверстие размером с монету.

Звук выстрела эхом раскатывается по холмам за домом.