Горький водопад - стр. 28

Я бегу в ванную комнату. Там царит хаос. Ви оставила бутылочки с шампунем в полном беспорядке, мокрые полотенца валяются на полу. Я собираю их и отношу в стирку, потом возвращаюсь и вытираю пролитый шампунь. К тому времени, как уборка заканчивается, ванная снова выглядит нормально, а я успокаиваюсь. Слегка.

– Извини, – говорю я маме, входя в кухню. – Наверное, когда мылась, я уже спала на ходу.

– Правда?

– Кажется, я вчера жутко устала.

Она не покупается на это – абсолютно.

«Я сказала Ви, чтобы она снова приходила».

О боже…

Из этого не выйдет ничего хорошего. Совсем ничего.

Утром я официально документирую принятое решение: используя формат, одобренный властями штата Теннесси, пишу заявление о том, что забираю своих детей с обучения в Нортонском независимом школьном округе и записываю их в Теннессийскую виртуальную академию. И Ланни, и Коннор, похоже, испытывают облегчение – как и я. Я отсылаю уведомление о том, что заберу содержимое их школьных шкафчиков позже – и на этом всё. Я думаю о том, чтобы позвонить риелтору, однако понимаю, что нужно это обдумать и обсудить с детьми. Решить все семейно. Мне хочется уехать из Стиллхауз-Лейк, но в последние несколько лет дети злились на то, что я убегаю от проблем. Я делала это, чтобы обеспечить им безопасность, однако я понимаю их обиду. Если мы на этот раз будем переезжать, мы должны решить это вместе.

Тем временем, хотя я и рада, что дети теперь в большей безопасности, однако это усложняет мою работу. Я намеревалась сегодня съездить в Ноксвилл и расспросить мать пропавшего парня, которого меня наняли найти. Хотя Ланни настаивает (конечно), что они с Коннором могут побыть одни, пока Сэм на работе, я на это не согласна. Так что сначала я позволяю им залогиниться в их новой виртуальной школе и получить задания, а потом велю сесть в машину.

Поедем вместе.

Они не в восторге, и это досадно, но понятно: оба они уже в том возрасте, когда все, чего я от них хочу, – это тяжкая обуза. Но я знаю, что на самом деле они вполне нормально к этому относятся, только притворяются, будто это не так. Ланни подавлена после своего странного утреннего поведения. Но когда мы садимся в мой внедорожник и выезжаем на шоссе – с пакетом пончиков, конечно же, – она слегка приободряется и загружает в аудиосистему свой любимый дорожный плейлист. Я позволяю, потому что это делает жизнь проще, а у моей дочери действительно неплохой вкус в том, что касается музыки.

Коннор спрашивает меня о деле, над которым я сейчас работаю.

– Это касается пропавшего студента колледжа, – говорю я ему. – Его зовут Реми.

– Его? – переспрашивает мой сын. – Я думал, пропадают только женщины.

Эта реплика тревожит меня, однако я понимаю, почему он так считает. Средства массовой информации широко освещают исключительно – почти исключительно – случаи пропажи детей, девушек-подростков и взрослых женщин. Предпочтительно белых и красивых. Редко увидишь, чтобы крупные СМИ говорили об исчезновении цветной девушки в качестве заглавных новостей. И почти никогда не говорится об исчезновении молодых людей любой расы, хотя они тоже могут пропасть – и пропадают.

Коннору все еще любопытно.

– С ним что-нибудь случилось?

– Может быть. Однажды ночью он пошел гулять со своими друзьями и исчез.