Горький долг Афгана - стр. 40
Впереди вижу Серёгу Рязанова. Кричу: «Кувалда, не бросай меня одного!». И как рванул за ним!.. И вдруг вижу перед собой облако белое округлое, яйцевидное. Оно необъяснимое, информационное. Внутри него находится моя будущая жизнь. Сверху, как плёнка, – это то, что я прожил. А внутри – то, что мне ещё предстоит прожить. Я бегу – трын-трын-трын, а облако уменьшается с каждым шагом… Бегу и думаю: «Господи, хоть бы что-нибудь запомнить, хоть бы что-нибудь запомнить!». Чувствую – не запоминается ничего. И раз! Ничего нет… Длилось это секунд тридцать. Что там было?!. Ничего не могу вспомнить!
Прибежал к Кувалде, он меня дождался. Добежали до командира взвода с ребятами: они отстреливаются. «Духи» за нами и по хребту, и рядом бегут. Тут от комбата опять приказ: «Всем залечь, никуда не идти! Дождёмся темноты и будем выходить».
Но командир взвода так решил: если уж ушли с высотки, то бежим дальше. Спрашивает: «Кто останется?». Решение понятное: кто-то должен остаться сзади и задержать «духов», чтобы они не бежали галопом. Тишина… Командир на меня смотрит. Я: «А чего вы на меня, товарищ командир, смотрите? Я ведь дембель!». – «А кто снайпер? Ты же снайпер!». (Когда мы до того бежали, я винтовку обнял и, как мог, прятал. Ведь по снайперу точно будут стрелять в первую очередь!)
Я был очень недоволен, страшно не хотел оставаться. Так не хотелось умирать, ведь дембель – вот он, рядышком! Но… остался. Командир: «Мы далеко от тебя убегать не будем. Как только начинаем стрелять по «духам», ты бежишь к нам». И тут Кувалда говорит: «Витёк, я с тобой». Командир не мог ему приказать. – «Оставайся».
Наши побежали, мы с Серёгой упали и стали прицельно стрелять. Цель была не в том, чтобы всех «духов» убить, просто надо было заставить их упасть хотя бы на время. В результате наши всё-таки оторвались от душманов. А мы соответственно оторвались от взвода…
Теперь уже мы с Кувалдой побежали. Бежим по очереди: один метров сто пробежит, падает, стреляет. В это время другой бежит, потом сам падает, стреляет. Так друг друга прикрываем. Но для того, чтобы так двигаться, нужны очень сильные мышцы. Нужно бежать, упасть, потом сразу стрелять, а потом снова без перерыва бежать… Одышка страшная, ведь дышишь неправильно.
Я отстрелялся, а Кувалда ко мне не бежит! «Духи» по нам с боков бьют и сзади. Оттуда, где батальон, тоже на нас вдоль ущелья бегут! Возвращаюсь, добегаю до него: «Серёга, бежать надо!». А он стоит на четвереньках и как собака дышит глубоко: «Не могу, Витёк, не могу!..». Видно, что горит у него всё внутри. Я: «Кувалда!.. Бежать надо! Ты можешь! Ты же дембель!». – «Не могу, Витёк…». И тут неожиданно помог душман…
Мы на четвереньках стоим, время от времени стреляем. Пули и спереди в бруствер бьют, и с другой стороны по нам стреляют! И вдруг «дух» попадает в бруствер разрывной пулей! (Мне показалось, что пуля была крупнокалиберная. Но, может быть, и из винтовки бронебойно-зажигательная пуля с небольшого расстояния даёт такой эффект.) Земля полетела Серёге в лицо, насыпалась за шиворот, в ухо. Он упал, но тут же вскочил и как давай поливать очередями вокруг, как заведённый! Я: «Кувалда, храни патроны!». И тут он рванул, как лось, и помчался трёхметровыми шагами! Я винтовку схватил, догнать его не могу – он убежал метров на триста! Пули уже между нами стали летать. Я: «Кувалда, не оставляй меня!».