Горькая сладость любви - стр. 8
– Девушка Лэнса, – продолжила Нэтали, словно для меня это имело значение. – А Лиана почти жена Кайла.
Я не знаю почему, но в тот момент мне так хотелось закатить глаза, чтобы они достали до мозга. Но я удивила даже саму себя, ответив:
– Мне в принципе не важно, кто вы и кто ваш парень. Я не заинтересована ни в одном из своих дядей. – После моего монолога Эйден усмехнулся довольно громко, а Кайл кашлянул в кулак, пряча улыбку.
– Вы скоро? – в пороге появился Лэнс и, заметив свою девушку, остановился.
– Мой любимый, – запищала Нэтали, а следом оказалась в его руках и обнимая ногами торс, они сразу же слились в поцелуе, от которого появилось своеобразное чавканье. Я поморщилась.
Значит, вот о чем Эйден просил Кайла… Хорошо, что Лэнс продемонстрировал это сейчас. Теперь буду знать, что лучше закрыть уши, ибо может вырвать.
– Я буду у себя, – я поднялась со стула, прихватив стакан. Впервые в моей жизни шкала язвительности била критические отметки. – А то боюсь, мне сегодня будет сниться много страшных снов. Звуки жесть, согласны? – Эйден заржал во весь голос, посматривая в сторону парочки, но то, что было дальше, я уже не видела. Ушла.
Глава третья
Лэнс – 8 лет назад
Бросая велосипед у подъездной дорожки, я со всех ног несусь к дому, около которого стоит карета скорой помощи. Это означало, что маме стало намного хуже, чем вчера. Она и так последнюю неделю не узнавала меня, а это больно. Больно видеть родного человека, который медленно угасает. Лет пять назад ей поставили диагноз, а я не мог справиться с этим, постоянно пропадал на улицах Лос-Анджелеса. Я не хотел верить, что совсем скоро ее убьет рак. Эта чертова болезнь с каждым днём забирала у меня её, а потом мама была вынуждена уйти с работы, потому что сил не хватало совсем. Отца к тому моменту уже не было, он сбежал как последний трус, у нее остались только я и мой брат Адам. Он, как здравый смысл нашей семьи, частенько пытался достучаться до меня, показывая огромные счета за лечение. Страховка покрывала только одну четвертую часть, и мы были вынуждены работать. К семнадцати годам мы крутились, как могли, чтобы продлить жизнь матери, но не все бывает так, как хочется.
– Мам? – я залетел в дом, замечая брата, стоявшего у ее комнаты. Мы переселили ее со второго этажа на первый и сделали из кабинета отца комнату матери. – Что случилось? – я видел бледное лицо Адама и то, как он сильно переживает.
– Я вернулся с работы, а соседка, что сидела с ней, вызвала скорую. Лэнс, она не просыпалась… – его голос дрогнул.
– Как она сейчас? – я сам слышал, как мой вопрос стал тише, а в горле появился ком.
– Ее хотят забрать в больницу, – из комнаты вынесли носилки и хрупкое тело мамы, она смотрела в потолок, а я до боли сжал кулаки, подскочил к ней и взял за руку.
– Мам, мы тут, – она повернула голову, – все будет хорошо, – я в тот момент не знал, кого я успокаиваю себя или её.
– Мальчик мой… – хриплым голосом позвала она, – Чтобы не произошло, будьте всегда вместе, а мне уже пора перестать быть для вас обузой, – по ее щеке потекла слеза, а я замотал головой, отказываясь от этих слов. Это было самым страшным, что я больше не смогу ее обнять.
– Нам нужно ехать, – врачи покатили каталку к выходу, мне пришлось отпустить руку мамы и сдержать рвущиеся эмоции.