Горизонтальная война. Снимая маски - стр. 23
А мать изводилась. И никогда сюда не приезжала, предпочитая видеться на нейтральных территориях или в родительском доме. И только спустя несколько лет я узнала, что эту квартиру она рассчитывала получить себе, а папа подарил её мне. Вот так и досталось огромное пространство в центре Москвы недавно родившей малолетке. И ведь, если бы мать себя не вела вызывающе, отец бы подарил квартиру ей, ибо мне собирался купить скромную двушку, вместо хором на четыреста квадратов, да с хамамом. Усмехнувшись, я посмотрела на часы, стрелка которых застыла на несколько секунд.
– Пять часов, а тебе всё нет, Никита, – простонала я в пустоту, сжимая замёрзшими пальцами холодную кружку.
Будто в насмешку, в замке входной двери тихо заскреблись. После нескольких поворотов ключа и щелчка, прозвучавшего словно гонг в тишине спящего дома, дверь медленно отворилась, впуская Ника. Увидев свет на кухне, он тихо разделся и прошёл ко мне:
– Мелания?..
Сидя напротив входа, я намеренно избегала прямого взгляда. Лицо, небось, уже опухло от бесконечных слёз. Поджав губы, я допила остатки холодного кофе и поставила кружку в раковину.
– Где ты был, Ник? – Мой голос даже не дрогнул, но сдержаться было сложно, очень сложно.
– Я же сказал, – нахмурился он, кладя связку ключей на стол и усаживаясь.
– Ты сказал, что твоей подруге нужна помощь, – кивнула я, понимая, что в душе вот-вот разгорится пожар ревности.
– Она… – Ник постучал пальцами по столу, отводя взгляд. – Не совсем моя подруга. Близкий человек.
– Я могу узнать, какого рода помощь ей потребовалась? – сглотнув, спросила я.
Он отрицательно качнул головой и промолчал, сжимая пальцами брелок от машины.
– Просто поверь мне, Мел, – Никита вскинул голову. – Я не мог иначе. Я не предавал тебя.
– То есть, – я зажмурилась и медленно выдохнула, – после года отношений и нескольких месяцев сожительства, я не имею права знать где и с кем ты провёл ночь? То есть, её проблемы важнее моих. Важнее того, что я нуждалась в твоей поддержке после смерти отца?
– Зачем ты выключила телефон? – спросил он, игнорируя мои вопросы.
Прижав ладошку ко рту, я съёжилась от внутренней боли. Мне всегда казалось, что я хорошо разбираюсь в людях. Я никогда не ждала такой подставы от Ника, сразу обозначив границы и пояснив, что, если ему приглянется другая – надо сказать правду и решать это как взрослые люди. А теперь получается, что самый болезненный удар я получила от того, кого не ожидала видеть в предателях.
– Мне нужно было подумать, – я оперлась спиной о столешницу и сложила руки на груди.
– О чём? – напряжённо спросил он.
– О жизни, работе и дочери. О себе, – всё-таки голос дрогнул. Но идти на попятную не в моих правилах, так что разговор я должна была закончить в любом случае.
– Что ты хочешь этим сказать? – глаза Ника вспыхнули непониманием и раздражением.
– Кто я для тебя, Ник?
– Любимая женщина, конечно. – Ему явно не нравилась тема разговора в пять утра.
– Полагаю, что так, – кивнула я, вспоминая проведённое вместе время. – Кто та женщина, с которой ты провёл эту ночь?
– Я не могу сказать, – покачал он головой, тяжело вздыхая. – Правда, Мел. Не могу.
– Кто твои родители? Чем ты занимаешься?
– Мои родители эмигранты, я же говорил. Почему ты задаёшь эти вопросы в пять утра? Давай пойдём спать, а? – его взгляд красноречиво прошёлся по моим ногам, задерживаясь на полоске кожи между распахнутыми краями халата.