Горизонталь - стр. 11
– Какому свату? Ты че, накатил уже с утра? – хохотала Жанка.
– Кузьма мне говорит: «Помоги, братишка, влюбился в Жанку из «Паруса»! Не могу прям без нее!» А я че? Не друг, шоль? Дру-у-у-уг! Вот пришел.
– А пиво тут при чем?
– Так выпью за здоровье молодых, так сказать.
– Каких еще молодых.
– Гусёк сказал, что на свадьбе у него я буду свидетелем. Мы с тобой, считай, родня уже почти.
– Что, правда любит? – зерно сомнения закралось в разум продавщицы.
– Да, конечно, только о тебе и говорит. Как в «Парус» ни придет, аж в жар бросает.
– Эта сволочь мне денег должна, – Жанка полистала долговую книгу в виде засаленной тетрадки, периодически слюнявя палец для перелистывания страниц, – шестьсот сорок четыре рубля.
– Непорядочно, конечно. Я поговорю с ним. Обязательно поговорю. А то свата заслал, а сам денег должен. Не поря-я-я-я-я-до-о-о-о-ок! Крайне возмутительно!
– Вот пока он не отдаст мне денег, пусть возле «Паруса» не появляется, так ему и передай.
– Сейчас я ему позвоню и все выскажу. Это неправильно – так относиться к женщине, которую любишь.
Санёчек вышел из «Паруса» и закурил.
– Вот же заноза, – гонял он мысли, – дай ты мне пивка – и все, я уйду. Нет, блять, концерты еще надо устраивать. Стелиться. Кузьма – козлина, раззадорил этим пивком. Вот не думаешь о чем-то, то и не хочется, а теперь хочется. Камеру еще поставили. Так бы стекляшечку можно было бы дернуть. О безопасности теперь все думают. А ты, Александр Алексеевич, живи теперь без пива холодненького. Что за несправедливость?
Никакому Кузьме Кольцов звонить и не собирался. Еще чуть-чуть осталось – и он возьмет эту неприступную крепость. Переговоры, конечно, затянулись. А что, если… Лампочка загорелась в голове его. Уверенным шагом псевдосват зашел в магазин.
– Дверь держать не учили? – буднично пробухтела владычица провианта, но, завидев Санёчка, заинтересовалась. – Ну, чего там с твоим кавалером?
– Позвонил. Кузьма очень волнуется. Говорит, что готовится и ждет невесту.
– Какую еще невесту? – хохотала продавщица.
– Дак ясно ж какую! Тебя! Я ж сват. Ты долго еще работать будешь?
– До восьми, но могу пораньше смениться, – заволновалась Жанка, – а что, идти куда-то надо?
– Вот закончишь, приходи на Ленина, тридцать пятый дом, будем отмечать рождение новой семьи.
– Правда-а-а-а?
– Конечно, правда. Кто ж с таким шутит-то? На чувствах играть нельзя, мы ж все живые люди.
– Как неожиданна все-таки жизнь, – хранительница колбасы и сыра разрумянилась, затем закатила глаза, облокотившись о прилавок и мечтательно вздыхая. – Живешь тут себе, ничего не происходит, а потом бац – и о тебе кто-то мечтает, замуж зовет.
– Ладно, я пойду помогать жениху.
– Давай-давай.
– А кстати, пива-то дашь пару полторашечек «Жигулей»? Кузьма сказал на него записать, вечером тебе и отдаст.
– А шестьсот сорок четыре рубля?
– И шестьсот сорок четыре рубля. У него приданое ж теперь есть.
– Приданное – это когда дочь замуж выходит.
– А у мужиков как называется?
– Я не знаю!
– Ну, я пойду? – Кольцов ухватился за ручку холодильника и жалостливо посмотрел на Жанку.
– Ладно, так и быть, как же отказать настойчивому свату. Но только две! А то мне Петрович выговаривать будет.
– Ты просто лучшая!
Он схватил добычу и, как хитрый лис, нырнул в свою нору. Холодненькое пиво пошло по горлу, словно магический эликсир. Санёчек никогда не чувствовал себя так хорошо.